Последние отзывы

  29  

«Ну вот, ситуация и прояснилась», — подумал Духарев. Рубить символ христианской веры мог только враг.

— Сбить его, батька?

— А достанешь?

Вместо ответа Йонах осадил коня и метнул стрелу. И еще одну. Но вопреки ожиданиями Духарева, святотатец не упал, так и сидел на крыше.

— Неужто промахнулся, Йонаше? — насмешливо поинтересовался кто-то из гридней, когда хузарин вновь поравнялся со своими.

— Пыль с глаз сотри! — фыркнул Йонах. — Я ему первой стрелой руку к кресту прибил, а уж второй — в шейку... — И вдруг ойкнул совсем по мальчишески: — Прости, воевода! Не подумал про Бога твоего!

— Не важно, — Духарев, привстав на стременах, считал копья над частоколом. — Это не Бог, просто дерево...

Однако многовато защитников. Духарев насчитал четыре десятка, а пока считал, еще с десяток прибавилось. Какими бы умелыми ни были русы, а полусотней взять усадьбу при численном равенстве сил вряд ли удастся. Неужели придется в Преславу посылать за подмогой?

Тем временем его отряд проехал несжатый участок. По стерне кони сразу побежали веселей, а всадники, до этого державшиеся плотной группой, разошлись свободней, чтоб не облегчать работу стрелкам с частокола. Рядом с Духаревым остались только телохранители, Велим и, конечно, Йонах.

Но с частокола почему-то не стреляли. Непонятно.

— Крикни, Велим, чтоб ворота открыли, — приказал Духарев. — Именем булгарского кесаря.

Чем черт не шутит? Может, и откроют сдуру...

— Эй, вы, там! — гаркнул сотник. — Открыть ворота! Именем вашего кесаря приказываю! Или всех вырежем!

— Нет у нас кесаря! — тут же заорали в ответ. — Уезжай прочь, рус!

Орал мужик без шлема, но зато в кожаной маске. Богумил, мать его — жаба...

— Уезжай, покуда цел!

— Сбей его, Йонах, — вполголоса приказал Духарев.

Хузарин вскинул лук, метнул стрелку — и голова в наморднике исчезла.

— Попал?

— Не-а, — мотнул головой Йонах. — Глазастый. Успел нырнуть. А эти торчат. Чучела, что ли?

— Вроде того...

Духарев присмотрелся. Воины наверху присели, укрываясь за частоколом. Вернее, они думали, что укрылись. Полморды наружу. Их не только навесом — прямым выстрелом достать можно. И шлемы у них как-то неловко сидят, и копья торчат под неправильным углом.

— Слышь, Велим, а ведь это не вой, — негромко произнес Духарев. — Такие же смерды, каких мы в селе резали.

— Хочешь — с наскоку? — с сомнением проговорил Велим. — Может и смерды, ты прав. Только кипятком сверху могут и смерды окатить. Частокол — без малого восемь локтей. С ходу не запрыгнешь...

— Глупая зайчиха хотела убежать, — насмешливо сказал здоровенный бородатый еретик в кожаной маске. — Скажи мне, зайчиха, успел ли праведный Аззанаил погонять беса?

Людомила молчала. У нее как будто уши воском залило. В стойле заржал Рыжик, ударил копытом в стену. Удар она услышала, но глухо, как из-под воды.

— Значит, не успел, — пробормотал еретик.

— Эй, Педрис! — позвали со двора. — Ты чё там застрял? Давай лошадь сюда!

— Сейчас! — крикнул богумил. И Людомиле: — Ты, боярышня, серп-то брось. Не твое это орудие. Твое орудие промеж ног спрятано.

Девушка его не услышала, цеплялась за потрескавшуюся рукоять. Педрос наклонился, несильно толкнул Людомилу в лицо ладонью, вывернул серп из ее пальцев, отбросил подальше.

— Педрос!

— Иду уже! — гаркнул богумил. Поглядел на Людомилу, облизнул мясистые мокрые губы... Поглядел на стойло, потом — снова на Людомилу. Никак не мог решить, что ему больше любо: девку боярскую попользовать или боярского пса на кол натянуть...

Пока думал, снаружи загомонили, «праведный» на кого-то заорал...

Людомила тихонько отползла к стене. Еретик ухмыльнулся. Он выбрал.

В руке у него вдруг оказался широкий мясницкий нож.

— Вязать тебя не буду, — сказал еретик, — некогда. Будешь трепыхаться, нос отрежу.

Свободной рукой он потянул за шнурок, поддерживающий порты. Порты упали вниз.

— Вона глянь, какой у меня пест есть для твоей ступки.

Людомила не слышала, что он говорит. И на срамную часть, которой похвалялся еретик, она не глядела. Только на нож.

— Давай, зайчиха, подол кверху, ноги врозь! — нетерпеливо прикрикнул еретик. — Сказано тебе — нос отрежу!

И упал на Людомилу.

Вернее — рядом. Страшный нож воткнулся в землю. Еретик содрогнулся раза три и обмяк. Людомила увидела, что из затылка его, между ремашками маски, торчит черен стрелы с тремя черными перьями. И тут еще несколько стрел влетели в конюшню, ударили в бревна, воткнулась в землю в пяди от ноги девушки. Людомила словно проснулась. Схватила нож еретика и бросилась в стойло Рыжика.

  29