Особенно,... 
18 
Джастин мерил шагами свой кабинет, чутко прислушиваясь к тому, что происходит в холле. Где она, черт возьми? Убежала с любовником? Или все еще лежит в его постели, обнимая его за шею? Лежит обнаженная, извиваясь в его объятиях? Невинность и чистота! Ха! Ему следовало быть умнее. Он не мог поверить, что был таким дураком.
Услышав шум, он прекратил ходить и прислушался. Из холла донесся звук легких шагов. Он понял, что вернулась Эриел, и направился к двери.
В платье из бледно-голубого муслина, с лицом, разрумянившимся на воздухе, она, приподняв юбку, уже поднималась по широкой каменной лестнице.
– Итак… вы все-таки решили снова осчастливить нас своим появлением.
Его низкий голос остановил ее на полдороге. Она медленно повернулась к нему.
– Милорд?
– Я хотел бы перемолвиться с вами парой слов. Пожалуйста, пройдем в мой кабинет.
Кровь отхлынула от ее щек. Она расправила плечи и решительно двинулась вниз по лестнице. Джастин шел впереди, показывая дорогу. Он миновал холл и остановился, поджидая ее, потом пропустил ее вперед и мягко прикрыл дверь. Его глаза вызвали у нее оцепенение – он, словно бабочку, пришпилил ее своим жестким взглядом к стене.
– Я искал вас. Где вы были? – Он пытался овладеть собой, говорить помягче, но невозможно было не расслышать в его голосе скрытую угрозу.
Эриел вздернула подбородок. Их взгляды встретились, и она не отвела глаза.
– Я ходила гулять в парк, как делала это каждое утро со дня приезда. Не стану вам лгать, милорд. Если мы собираемся стать друзьями, следует говорить правду с самого начала. Я ходила, чтобы повидаться с Филиппом Марлином. – Он замер. – Я подумала, что он заслуживает объяснения сцены, свидетелем которой стал вчера. И должен узнать правду о моем прошлом.
От гнева у Джастина на скулах заходили желваки, хотя он не мог не оценить ее искренности. Но ведь однажды он уже поверил в ее честность. Ему хотелось бы снова поверить ей.
– И что же сказал мистер Марлин?
Он прочел неуверенность в ее взгляде и в эту минуту понял, что Марлин поведал ей позорную правду о его рождении.
– Он сказал… он сказал, что знал вас в Оксфорде.
– Он сказал вам, что я незаконнорожденный.
Ее глаза скользнули по его лицу. Он подумал, что, должно быть, в его тоне что-то выдало его боль.
– Филипп многое рассказал мне. Возможно, ему не следовало этого делать, но я не оставила ему выбора.
– Почему?
– Потому что, чт бы ни произошло между нами, мне хотелось бы побольше знать о человеке, который помог мне стать тем, кем я стала.
– И я полагаю, что теперь с помощью Марлина вы это знаете.
– Я думаю, что ваше прошлое было не менее печальным, чем мое. Вы полагаете, я горжусь тем, что мой отец был пьяницей? Что он избивал меня всякий раз, когда чувствовал желание побить меня, и при этом не чувствовал ни малейших угрызений совести? Вы думаете, мне приятно было рассказывать Филиппу о том, что я была неграмотной крестьянкой до тех пор, пока ваш отец и вы не отправили меня в школу?
В ее лице была почти осязаемая боль. Взгляд Джастина обратился к окну. День был пасмурным. Небо обложили тучи. Сквозь них едва-едва просвечивал слабый луч солнца.
– Возможно, в чем-то наши судьбы похожи.
– Да… думаю, похожи. Ваша мать покинула вас. Моя умерла, когда я была совсем маленькой, и я даже не помню ее. Ваш отец по-своему был так же жесток, как и мой. Если несчастливое детство – основа, на которой можно построить дружбу, то у нас больше оснований для нее, чем у многих других людей.
Он отошел от окна и приблизился к ней. Какое прелестное лицо, какое невинное! Или это все игра, притворство?
Он потянулся к ней и приподнял ее подбородок:
– Вы не должны больше видеться с Марлином. Когда речь заходит о женщинах, он может быть очень опасен.
– То же самое он сказал о вас. – Почему, собственно, она должна верить ему после вчерашнего? – Филипп сообщил мне о женщине, с которой вы встречались, – продолжала она, – о девушке из таверны по имени Молли Маккарти, которую вы избили.
На его лице отразилось изумление.
– Это Марлин избил ее! Он мог бы ее убить, если бы я случайно не оказался рядом и не вмешался.
Она ничего на это не ответила.
– А как насчет вчерашнего? Наверху… в вашей спальне… если бы я не подчинилась вам, что… что бы вы сделали?
На щеке Джастина задергался мускул.
– Я не бью беззащитных женщин, если именно это вы хотели узнать.
18 
