Особенно,... 
6 
— Тетя Софи… — Элизабет незаметно стиснула пухлую руку тетушки, давая тем самым понять, что графу неприятно говорить на эту тему, однако старушка продолжала щебетать, не обратив на знак племянницы ни малейшего внимания.
— А как ваша очаровательная сестрица леди Маргарет? Как она поживает?
Улыбка окончательно покинула лицо графа.
— Моя сестра предпочла удалиться в монастырь Святого Сердца. Хотя мы уже давно не виделись, письма от нее я получаю регулярно и знаю, что живет она хорошо.
Однако по лицу Николаса Уорринга было видно, что судьба сестры ничуть его не радует. Тетя Софи уже открыла рот, намереваясь сказать что-то еще, однако Элизабет этому решительно воспрепятствовала.
— Думаю, тетушка устала после столь долгого путешествия. Если вы не возражаете, милорд, я провожу ее наверх и помогу ей устроиться. — Заметное нежелание графа говорить о своей сестре тем не менее чрезвычайно заинтересовало Элизабет.
Граф сдержанно кивнул и уже было склонился, намереваясь приложиться к затянутой в белую перчатку руке тетушки Софи, но, заметив грязный моток веревки, который старуха бережно, словно бесценное сокровище, прижимала к груди, выпрямился и бросил на Элизабет вопросительный взгляд.
Принужденно улыбнувшись, Элизабет поспешила объяснить:
— Моя тетушка… гм… любит собирать всякую всячину. — И, подумав о том, что если тетю Софи вовремя не остановить, то скоро она завалит всю свою комнату грязными кусками веревки, смятыми обрывками бумаги, шелухой и камнями самых разнообразных цветов, недовольно поморщилась.
— Понятно, — сухо бросил граф, не сводя неодобрительного взгляда с мотка, затем, многозначительно взглянув на Элизабет, произнес: — Сегодня вечером я ожидаю из Лондона гостей. Поскольку вы с тетушкой наверняка хотите побыть вдвоем, я прикажу подать вам ужин в вашу гостиную.
— Вы очень внимательны, — проговорила Элизабет, слегка улыбнувшись.
От графа не укрылся ее язвительный тон, а от Элизабет — предостерегающий взгляд графа. «Вам известны правила, — казалось, говорил он, — и я ожидаю от вас беспрекословного их выполнения».
— Желаю приятно провести вечер, милорд, — сказала Элизабет и подтолкнула тетю к лестнице.
Глава 2
Ник стоял у окна своего кабинета. Тусклое февральское солнце проглядывало сквозь ветви деревьев, отбрасывавшие на застывшее зимнее полотно длинные кружевные тени. По покрытым гравием дорожкам, обрамленным кустами, прогуливалась закутанная в плащ Элизабет Вулкот. Время от времени она останавливалась, чтобы полюбоваться прелестными растениями зимнего сада: розовым шиповником, плющом и вереском.
Элизабет направилась в глубь сада, к маленькому извилистому ручейку, который, струясь по камням, образовывал небольшой прудик, а затем исчезал в траве. Ник уже не в первый раз наблюдал за Элизабет. Девушка, похоже, любила бывать на свежем воздухе. Ничто не могло удержать ее дома: ни холод, ни сильный ветер, ни дождь. Свежий воздух шел ей на пользу — румянец расцветал на ее щеках еще ярче.
Ник сравнивал Элизабет со своей последней любовницей, эгоцентричной леди Дэндридж, которая лишний раз носа из дома не высовывала, опасаясь, что ее искусно уложенные волосы растреплются, а белоснежная, без единого изъяна кожа покроется веснушками. Интересно, что бы сказала Элизабет о Мириам? Впрочем, граф почти не сомневался в том, что знает ответ на этот вопрос.
Послышались шаги. Взгляд Ника скользнул по панелям орехового дерева, рядам книг в кожаных переплетах с золотым тиснением к открытой двери, в которую уже входил Найджел Уиккер, барон Сент-Джордж.
— Так вот ты где, старик! — воскликнул он. — А мы-то думаем, куда ты пропал?
Барону Сент-Джорджу, тучному мужчине с багровым лицом, склонному к подагре и сквернословию, было немногим за сорок. Самыми любимыми его занятиями были игра в карты и распутство. Он был другом лорда Перси, который, в свою очередь, был другом лорда Тидвикка, и все трое каким-то образом подружились с Ником.
— Перси тебя ищет, — продолжал барон. — В дубовой комнате идет игра в вист, и все хотят, чтобы ты присоединился.
— Слишком рано. Я еще не совсем освободился.
От чего именно он не освободился, Ник не уточнил. Во-первых, никого не касались те дела, которыми он занимался: просматривание толстенных гроссбухов, отчетов арендаторов, подготовка к весеннему севу, посадке овощей, гороха и бобов. А во-вторых, подобные занятия резко контрастировали с его привычным для всех образом.
6 
