Особенно,... 
103 
— Я буду кричать! — срывающимся голосом сообщила она.
— Не будешь! — сказал ей в ухо другой голос, на этот раз женский.
— Послушайте! — Тата обернулась и увидела еще одну фигуру в колпаке, только поменьше. — Вован сам не знает, чего хочет. Мы встречаемся с ним раз в месяц, разве это свидания?!
— Он не может простить, что одновременно с ним ты встречалась и с другими. — Надев колпак, мужчина перешел на «ты» и стал разговаривать более грубо и жестко.
— Только с представителями стран «третьего мира»! — живо возразила Тата. — Для него это не обидно. Он всегда был для меня самым-самым! Он всегда такой бледный, такой милый!
— Да? А Кокин? — проявил ужасную осведомленность человек в колпаке.
«Боже мой, он знает про Кокина! Что же делать?» — подумала Тата, кусая губы. Дом был совсем рядом, но, если она закричит, ей сразу заткнут рот, так что никто из соседей и понять ничего не успеет.
— Скажите, чего вы от меня хотите? — простонала Тата, дав себе страшную клятву, что если выкарабкается из этого кошмара, то навсегда переключится на финнов, шведов и датчан.
— Нашей организации нужна самая различная информация. Если ты нам предоставишь кое-какие сведения, мы тебя отпустим.
— Предоставлю, — охотно согласилась Тата. — Все, что есть у меня в голове, — ваше.
— Знакома с Яном Ярославским? — спросил «куклуксклановец».
— Впервые слышу, — ответила Тата и испуганно зачастила:
— Ну честное слово, я бы запомнила эти имя и фамилию, если бы слышала их хоть разочек!
— Ты часто бываешь в том самом видеопрокате, где работает твой любовник?
— Сейчас я там вообще не бываю. Когда мы с Дрюней только познакомились, я оттуда не вылезала. Но потом мне надоело.
— Знаешь кого-нибудь из тех, кто ходит на вечерние просмотры фильмов?
— Только двух теток, которыми Дрюня почему-то страшно интересовался.
«Куклуксклановцы» отлично знали, почему. Интерес Кокина был спровоцирован кроссвордистом, который искал новые «пастбища» и заставлял владельца видеопроката подыскивать для него подходящих дойных коровок.
— Расскажи про них все, что слышала.
— Ну, Дрюне обе они не слишком нравились. Одна — наивняк в чистом виде. А вторая, наоборот, себе на уме. Я не помню, как их зовут.
— Анна и Эльза. Анна — наивняк, а Эльза — себе на уме. Ну а какие-нибудь подробности?
Тата повозила по губам сухим языком и глубоко вздохнула:
— Я не помню никаких подробностей. Знаю только, что обе эти тетки отчаянно флиртуют с мужчинами, несмотря на возраст. Не хотят признать, что молодость тютю. Да, кстати! Вот что я вспомнила! Та мадам, которую Дрюня считал простушкой, — Анна, вы говорите? — иногда брала себе жильцов, чтобы поправить материальное положение. Несколько раз находила приезжих прямо на вечерних просмотрах. Одно время он думал, что это и есть истинная цель ее любви к кинематографу. А как-то, — разошлась Тата, — Дрюня мне рассказал вот какую историю. Будто бы эта Анна раньше жила поблизости, а потом развелась с мужем и уехала в пригород. А муж ее женился во второй раз на молоденькой. Так вот. Эта молоденькая однажды попала под машину и здорово покалечилась. Дрюня сказал, ее кто-то столкнул с тротуара возле светофора прямо под колеса. Сразу после происшествия Анна прибежала в прокат белая, как молоко, и примерно час торчала возле полок, выбирая фильмы. Дышала при этом как астматик.
— Это все?
— Все.
— А как насчет предположений о смерти Кокина?
— В каком смысле? — Тата уже не знала, куда деваться. Она говорила и говорила, а ее все не отпускали и не отпускали. Что, если после всех разговоров ее все-таки убьют?
— Вы верите в то, что это было самоубийство?
— А разве нет? — Голос Таты становился все тоньше и жалобнее.
— Что за «долги чести», о которых он упоминает в своей записке?
— Даже вообразить себе не могу!
— Закройте глаза! — велел женский голос.
— Зачем это? Здесь и так ни черта не видно! — возразила Тата, но глаза все-таки закрыла. — И сколько мне так стоять? Не знаю, что вы задумали, но имейте в виду: меня ждут дома. Уже, наверное, беспокоятся и выглядывают в окна. Если я прямо сейчас не появлюсь…
— Таточка, почему ты разговариваешь сама с собой? — внезапно раздался поблизости голос соседа Гоги, который вот уже год как снимал квартиру на той же лестничной площадке, где проживала Тата.
— Это ты, Гоги? Гоги, держись от меня подальше! — Тата открыла глаза и стала озираться по сторонам.
103 
