Особенно,... 
31 
Она приступила к тугому узлу его шейного платка, развязывая влажную, пахнущую крахмалом ткань, впитавшую тепло его кожи. Обнажив его загорелую шею, она мягко коснулась треугольной впадинки у ее основания кончиком пальца.
— Так будет лучше, — тихо сказала она. — Теперь ты можешь дышать.
И он, конечно, дышал, с трудом, словно человек, пробежавший десять миль без остановки. Взгляд его был прикован к ней, больше не холодный, а горящий от ярости.
— Прекрати. Предупреждаю тебя, Каролина, прекрати это сейчас же.
— Или что? Что ты можешь сделать, чтобы наказать меня, что было бы хуже того, что ты уже сделал? — Ее пальцы двинулись к пуговицам его жилета и рубашки, и она быстро расстегнула оба ряда. Она широко распахнула края его одежды, обнажив удивительно мускулистую грудь. Вид его тела — вся эта свирепая сила, беспомощно представшая перед ней — впечатлял.
— Я никогда не хотел причинить тебе боль, — сказал он. — Ты с самого начала знала, что наши отношения — всего лишь притворство.
— Да. Но они превратились во что-то еще, и ты и я, мы оба это знаем. — Она нежно потрогала густые завитки, покрывающие его грудь, ее пальцы пощекотали горячую кожу под ними. Он подпрыгнул от прикосновения ее прохладной ладони, дыхание со свистом вырвалось сквозь стиснутые зубы. Как часто она мечтала об этом — изучать его тело, ласкать его. Его живот был обтянут тугими мышцами, так не похоже на гладкую мягкость ее собственного. Она погладила упругую загорелую кожу, такую твердую и шелковистую под ее рукой. — Скажи мне, зачем тебе жениться на Джулиане, когда влюбился ты в меня.
— Я не влюблялся, — наконец смог выдохнуть он. — Можешь ты в-вбить это в свою упрямую башку…
Его слова
— Хорошо, — задохнулся он, оставаясь абсолютно неподвижным. — Хорошо, я признаю… я люблю тебя, чертова извращенная сука — а теперь слезь с меня!
— Женись на мне, — настаивала она. — Обещай, что разорвешь помолвку с моей кузиной.
— Нет.
Каролина подняла руки к волосам, вытаскивая шпильки и позволяя волнистым прядям каскадом упасть на спину до самой талии. Он никогда раньше не видел ее с распущенными волосами, и его закованные пальцы дрогнули, словно ему не терпелось к ней прикоснуться.
— Я люблю тебя, — сказала она, поглаживая широкую грудь, прижав ладонь туда, где оглушительно колотилось его сердце. Его тело — жесткий шелк, твердые мускулы, натянутые сухожилия — завораживало ее. Она хотела целовать и ласкать каждый его дюйм. — Мы принадлежим друг другу. Между нами не должно быть никаких препятствий, Эндрю.
— Любовь ни черта не меняет, — почти прорычал он. — Наивная дурочка…
У него перехватило дыхание, когда она ухватилась за подол сорочки, стянула ее через голову и отбросила в сторону ничтожно тонкое одеяние. Выше талии она была полностью обнажена, маленькие упругие полушария грудей слегка подпрыгнули, розовые кончики съежились от холода. Он не мигая смотрел на ее груди, и в глазах его загорелся волчий голод, прежде чем он отвернулся от нее.
— Ты хотел бы поцеловать их? — прошептала Каролина, едва осмеливаясь поверить в собственное бесстыдство. — Я знаю, что ты представлял себе это, Эндрю, так же как я представляла. — Она склонилась над ним, задевая сосками его грудь, и он вздрогнул от соприкосновения их плоти. Эндрю все еще смотрел в сторону, губы его были поджаты, дышал он резкими рывками. — Поцелуй меня, — упрашивала она. — Поцелуй меня всего разок, Эндрю. Пожалуйста. Ты нужен мне… мне нужно почувствовать тебя… поцелуй меня так, как мечтал все это время.
Глубокий стон вырвался из его груди. Он приподнял голову, пытаясь ртом отыскать ее. Она прижалась губами к его губам, ее язык осторожно скользнул в жаркую сладость его рта. Она страстно прижималась всем своим телом к его, обхватив его голову руками, и целовала снова и снова. Она коснулась его скованных запястий, кончики пальцев задели его ладони. Он исступленно шептал в ее шею, — да… да… отпусти меня, Каролина… ключ…
— Нет. — Она двинулась выше по его груди, скользя лихорадочно горячими губами по пахнущей солью коже его шеи. — Не сейчас.
Его рот отыскал нежное местечко, где шея соединялась с плечом, и она приникла к нему, желая большего, тело ее охватила жажда, которую, казалось, невозможно утолить. Она приподнималась все выше, выше, пока случайно не задела соском край его губ. Он тотчас же поймал нежную вершинку и втянул ее глубже. Его язык обвел чувствительный бутон и стал ласкать быстрыми, порхающими поглаживаниями. Очень долго он продолжал сосать и лизать, пока Каролина умоляюще не застонала. Его рот выпустил розовый сосок, напоследок погладив его языком.
31 
