33 
Маркиз притворился, что не услышал вопроса. Он повернулся к леди Карсон и заговорил о лошадях, поинтересовавшись, хорошо ли ездит верхом их сын.
—Мы все надеемся, что вы устроите скачки с препятствиями или стипль-чез, потому что у вас самые подходящие для этого угодья, — ответила она. — Или об этом еще рано говорить?
— Вовсе нет, — отвечал маркиз. — Я обязательно обдумаю ваше предложение и сам с удовольствием приму участие.
— Но тогда вы, несомненно, выиграете, милорд, — обронил Гарри Карсон. — Справедливости ради вы должны будете дать фору остальным участникам!
—Я подумаю, — ответил маркиз. — Но поскольку нужно будет вручать призы, постараюсь сдерживать себя, если буду близок к победе!
Они говорили о лошадях до самого конца обеда. Потом вдовствующая маркиза встала и обратилась к леди Карсон:
—Думаю, дамам пора оставить джентльменов за их портвейном. Надеюсь только, что они не засидятся и вскоре присоединятся к нам.
—Мы не заставим вас долго ждать, бабушка, — пообещал маркиз.
Пожилая леди повела дам в гостиную. Флора подошла к окну. Она знала, что маркиз отдал распоряжение включить фонтан перед окнами гостиной, рассчитывая, что он будет замечательно смотреться в лунном свете.
И он не ошибся.
В тот вечер взошла полная луна, и яркие звезды усыпали небо. Они словно подсвечивали мощные струи воды, бьющие вверх. Этот фонтан был гораздо эффектнее того, что украшал ее сад. Девушке показалось, что с этими струями, как и в ее фонтане, в небо возносятся людские молитвы.
Вдруг рядом с ней раздался голос:
— Скажите, мисс Ромилли, как давно вы знаете маркиза? — Это была Локейди.
Флора инстинктивно уловила, что вопрос прозвучал как-то язвительно, а от задавшей его женщины исходит какая-то недобрая энергия.
—Я знаю его недавно, хотя мой отец знал его отца, — ответила Флора. — Но я смогла немного помочь ему исправить последствия тех неприятностей, которые произошли, пока он был в отъезде.
—Мне кажется, здесь нашлось бы немало других людей, которые охотно сделали бы это для него, — ехидно заметила Локейди.
Флора не ответила, и после некоторой паузы Локейди продолжила:
—Наверное, мне следует посвятить вас в нашу тайну. Его светлость и я обручены. Но весь прошлый год я была в трауре по мужу, и было бы неприлично нарушить его и слишком быстро снова выйти замуж.
—Я понимаю. Примите мои поздравления и наилучшие пожелания.
—Я хочу, чтобы вы ясно поняли, — понизив голос почти до шепота, произнесла Локейди, — что Айвор принадлежит мне, поэтому вы только понапрасну потеряете время, если будете преследовать его. — В ее тоне было столько злобы, что Флора на мгновение оцепенела, но тут же, овладев собой, ответила:
— Надеюсь, мне никогда не придется преследовать мужчину, особенно того, кто обручен с другой женщиной.
— Рада слышать, что вы столь благоразумны. Но имейте в виду: то, что я вам сказала, — это секрет. Мы должны еще немного подождать, прежде чем сообщим об этом семье Айвора. И конечно, моей семье. Просто оставьте Айвора в покое, — прошипела она и, повернувшись, направилась к дивану, где расположились старшие дамы.
Она села рядом с ними и стала восторгаться замком.
—Должно быть, ваше сердце было разбито, — сказала она бабушке маркиза, — когда муж умер и вам пришлось уехать отсюда. Мне всегда казалось несправедливым, что жены аристократов, теряя мужей, в большинстве случаев теряют и свои дома.
—Я была очень рада, что мой сын унаследовал замок, — тихо ответила вдова. — И мне нравится жить в Лондоне. Я провожу там больше времени, нежели в поместье, где мне довольно скучно.
— Конечно, — согласилась Локейди. — Ваш внук прав: вы такая красавица, и я уверена, в Лондоне немало джентльменов, которые готовы осыпать вас комплиментами и сопровождать, куда бы вы ни направились.
Пожилая женщина что-то ответила и продолжила разговор с леди Карсон о жизни в деревне.
Чуть позже джентльмены присоединились к дамам. Маркиз заметил, что Локейди молча сидит одна с кислым видом.
Флора стояла у окна и любовалась фонтаном. Маркиз хотел присоединиться к ней, но решил, что это будет ошибкой. Он помнил, что в Лондоне Локейди ревновала его к каждой женщине, с которой он заговаривал. А если к какой-то из них проявлял симпатию, она тотчас беспощадно критиковала несчастную.
«Абсурдно думать, что она может ревновать меня к Флоре», — сказал он себе. Но в то же время, зная, что Локейди злопамятна и может быть агрессивной, он предпочел продолжить общение с Фредериком Ромилли о его новой книге.
33 
