14 
– Я уверена, он захочет жениться на тебе, – сказала успокоительно Гермия.
Наступило молчание, как будто Мэрилин продумывала то, что хотела открыть, прежде чем продолжить:
– Одна из его родственниц сказала мне по секрету, что вся его родня последние пять лет буквально на коленях умоляет маркиза жениться и завести семью.
– Разве это так важно? – спросила Гермия.
– Неужели ты не понимаешь, Гермия! Я же только что сказала тебе, что он ненавидит кузена, который может стать его наследником. И все его сестры, тети, бабушки и все остальное семейство Девериль тоже ненавидят его двоюродного брата.
– Что это за кузен такой, что они все так его ненавидят? – спросила заинтригованная Гермия.
– Я никогда не видела его, – ответила Мэрилин, – но говорят, что он вечно безобразно пьян и проводит время с актрисами самой дурной репутации.
Она засмеялась.
– Никто не ожидает такого поведения от маркиза, поскольку он осознает свою ответственность и возможные последствия этого! Но его постигло разочарование в молодости, когда у него была очень неудачная любовная связь.
– Что же с ним произошло? – спросила Гермия.
Она чувствовала, что эта история очень походит на те фантазии, которые все время роятся в ее голове, и поэтому все, что Мэрилин рассказывала, было ей крайне интересно.
Мэрилин пожала плечами.
– Я не знаю всех подробностей, но предполагаю, что это произошло, когда он был совсем молод, и он вынес из этого очень плохое мнение о женщинах и значительно более интересуется теперь своими лошадьми!
Она глубоко вдохнула, как бы набираясь решимости, и провозгласила:
– Но он должен жениться, и его женой определенно буду я!
– Я тоже уверена в этом, моя дорогая, – сказала Гермия, – но не вижу, как я смогу помочь тебе.
– Вот об этом мы и поговорим.
Голос Мэрилин становился все более напряженным и уверенным по мере того, как Мэрилин раскрывала свой план:
– Прошлым вечером маркиз, разговаривая с папой за ужином, говорил о том, как изменилось все после войны. Благородные фамилии – оказавшись в денежном затруднении либо просто отвыкнув заниматься своими поместьями, как они делали это ранее – перестали заботиться о своих людях, как заботился о своих подданных его отец, когда был жив.
Мэрилин взглянула на свою кузину, чтобы убедиться, что голубые глаза Гермии с живейшим вниманием устремлены на нее, и продолжала:
– "Мой отец, – сказал маркиз, – знал что имени каждого своего работника, так же как он знал клички своих гончих, и моя мать заходила в каждую избушку в нашем поместье. Если кто-то был болен, она приносила им суп и лекарство, и когда подрастали дети наших работников, она находила им дело либо на собственной земле, либо у наших родственников".
У Гермии промелькнула мысль, что именно так поступают ее отец и мать, пусть не с таким количеством людей.
Мэрилин продолжала:
– "Никто не делает этого ныне, – сказал маркиз, – и я понимаю, почему работники проявляют недовольство на севере: да и в южных графствах, я слышал, нередки подобные раздоры".
Мэрилин остановилась и спросила:
– Теперь ты понимаешь, чего я хочу?
Она увидела недоуменный взгляд Гермии, и в ее голосе вновь послышалась привычная резкость тона:
– Ну как же ты не понимаешь, Гермия? Я должна убедить его, что, как и его мать, я интересуюсь положением людей в поместье и помогаю им.
– Но, Мэрилин… – начала было Гермия и остановилась.
Она готова была сказать, что за все годы, что она знала свою кузину, никогда не замечала в ней мельчайшего интереса к кому-нибудь в поместье.
Более того, сама графиня всегда насмешливо относилась к тому, как ее отец и мать тратили столько времени, заботясь о жителях деревни.
Однажды, когда граф уволил одного мужчину потому, что управляющий доложил ему, что тот работает медленно, ее отец просил своего брата дать этому человеку возможность исправиться.
– Он болен, – объяснял ее отец, – и не сможет остаться дома, потеряв жалованье. Его жена ожидает еще одного ребенка, а в доме уже трое маленьких детей.
Граф отказался слушать его.
– Эти вопросы я поручаю моему управляющему, – сказал он. – Я не вмешиваюсь в его решения!
И Гермия помнила, как ее отец поддержал семью этого работника из своих средств и затем каким-то чудом нашел ему другую работу с жалованьем, которое по крайней мере спасло его семью от голода.
14 
