Последние отзывы

  49  

Нет, это был не топор. А если и топор, то точно не сучья рубить. Руки-ноги – да. Головы – милое дело.

– Секир-башка… – пробормотал пораженный Алексей.

Да, это была серьезная вещь. Длинная рукоять, хищно выгнутое лезвие, уравновешенное с противоположной стороны заостренным клювом. Секира и есть.

Верзила протянул орудие убийства командиру. Показал на топор у очага, презрительно хмыкнул. Потом постучал заскорузлым пальцем по лезвию секиры и поощрительно что-то прорычал.

Командир принял оружие. Кивнул верзиле, потом оглядел все честное семейство:

– Мы это… вернем скоро.

И – из дома бочком.

Алексей тоже, улыбаясь как болванчик, за ним следом.

– Уфф! – выдохнул он, выйдя во двор.– Пошли отсюда.

Двинулись к «своей» избе. Командир впереди, с секирой на плече, Алексей рядом. Вдруг что-то заставило его оглянуться.

– Ядрен корень! Эй, командир, обернись-ка!

За ними, сохраняя почтительную дистанцию, шли владельцы секиры. Нет, не только… Вон, и из другого двора выходят.

Из избы, где они только что были, выскочил пацан, побежал к соседнему дому.

– Пошли,– сказал командир Алексею,– не обращай внимания. Делай вид, что никого кроме нас, тут нет. И вообще… соберись. Они от нас ждут чего-то.

– Есть собраться, товарищ командир,– бойко ответил Коршунов.– Будем готовиться к подвигу.

Настроение у Алексея неожиданно улучшилось.

Вернувшись, космонавты сразу за дело приниматься не стали: укрылись в избе. С нехитрым расчетом, что аборигены заскучают и разойдутся. Не тут-то было. Народу, наоборот, прибыло.

– Пошли,– сказал Геннадий решительно.– Пока все село не собралось.

Командир, напустив на себя беззаботный вид и посвистывая, направился к навесу. Местные (их уже человек двадцать собралось, не меньше) столпились за плетнем. Смотрели, переговаривались.

Рядом с навесом, укрывавшим от дождя запас топлива, имелся пень, совершенно определенно предназначенный для рубки дров.

Черепанов долго рылся в сучьях, вытащил сук покороче, на пень положил. Ухватил секиру, поднял над головой и – р-раз!..

Узкое хищное лезвие прорубило в суке щель и глубоко ушло в пень. Командир выматерился. За плетнем воцарилась тишина.

Алексей, изображая из себя беззаботного бога, пришедшего с неба, подошел развязной походочкой…

– Командир,– процедил тихо сквозь зубы,– дай я…

– Тихо, Леха, не суетись… – пробормотал командир.– Блин, легкая, стерва, совсем веса нет, никак не примериться.

– Ты сосредоточься, Гена,– озабоченно проговорил Коршунов.– Представь, что ты один.

– Не учи отца… А-ах!

Со второй попытки сук разлетелся надвое. Одна половина огрела Алексея по морде, другая, взлетев по баллистической траектории, упала на крышу избы.

В толпе за плетнем раздался несмелый смешок, потом еще один. А дальше – хохот. Местные ржали и неуважительно показывали на «богов» пальцами. На квадратном лице Черепанова румянец смущения смотрелся совсем неуместно.

Потирая оцарапанную скулу, Алексей обозрел толпу. Потом – мрачного командира… Осклабился во весь рот и отобрал у Геннадия «инструмент». Изобразил знаками, для публики: вот у нас Каумантиир какой шутник. Побаловаться решил, как ловко товарища по морде съездил. Трюкач.

Вытащив из-под навеса подходящий сук, Коршунов помахал им в воздухе, уложил на пенек и – бац-бац-бац – «разобрал» его на аккуратные отрезки.

Сообразительный Черепанов тут же подсунул новый сук. Местные перестали ржать: заинтересовались.

Минут через десять у колоды уже набралась приличная куча.

– Что, хорош? – спросил Алексей.

– Угу. Представление окончено.

– Почти… – пробормотал Алексей, покосился на командира, шагнул в сторону и вдруг завертел секирой со скоростью вентилятора. Это оказалось на удивление легко: баланс у орудия убийства был – что надо. Алексей поизгалялся минуту-две, так и эдак раскручивая боевой топор, перебрасывая его из руки в руку – под вполне одобрительные возгласы аборигенов, потом лихо запулил орудие в стойку навеса. Попал. Стойка жалобно крякнула, навес содрогнулся, но устоял.

Алексей глянул на командира. Тот кивнул. Тоже вполне одобрительно.

И тут некто долговязый перескочил через плетень. Сигисбарн. Вразвалочку подошел к секире, выдернул, жизнерадостно оскалился, сверкнул светлыми наглыми глазами.

  49