ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  77  

— Разве тебе сейчас хуже? — спросил Эван, медленно снимая с Кэтрин прозрачную сорочку, так что она соскользнула сначала на талию, а потом на пол.

— Да… но… — нерешительно проговорила Кэтрин, запнувшись, когда его взгляд пробежал по ее телу, по заострившимся от напряжения соскам… тонкой талии… округлым бедрам…

Казалось, жар стыдливости и смущения охватил все ее тело, когда взгляд Эвана остановился на шелковистых завитках ее лона. Кэтрин инстинктивно попыталась прикрыться ладонью, но Эван отодвинул ее руку, пробормотав:

— Пожалуйста… не мешай мне наслаждаться красотой твоего тела. Мне оно снилось ночами, моя милая Кэтрин!

Ласковая нежность, с которой Эван проговорил эти слова, заставила ее снова вспыхнуть, и Кэтрин, полуотвернувшись, позволила ему рассмотреть себя с головы до ног. Едва уловимый запах сирени, исходивший от нее, заставил его вспомнить о том, что Кэтрин принадлежит к иному, нежели он, слою общества. К тому, где богатые люди ежедневно принимают ванны с сиреневой водой и одеваются в тонкие муслиновые ткани. К тому слою общества, до которого самому Эвану очень далеко.

Мальчиком Эван издали глазел на таких, как она, — они изредка появлялись в Линвуде. Он восхищался их ухоженным видом и красивой одеждой — ведь сам он на своей ферме имел возможность вымыться всего лишь раз в неделю. И одежда его была из домотканого полотна и грубой шерстяной материи.

Теперь, конечно, он принимал ванну столько раз, сколько ему хотелось. И одевался так же, как те люди, на которых он прежде взирал с немым восхищением. Но внутренний голос не уставал твердить Эвану, что он по-прежнему всего лишь простой парень, который только притворяется кем-то другим.

И этот же голос зазвучал в нем сейчас снова, напомнив, что Эван не имеет никаких прав на эту прелестную женщину, с ее невинностью и чистотой. На даму столь благородного происхождения. Эван заставил этот голос замолчать. Кэтрин не из таких женщин, чтобы ее заботило его происхождение.

Но самое главное, — она желала его. И только это имело значение.

Встав на колено, он осторожно развязал подвязки, потом спустил чулки… пальцы его скользнули вверх, меж ее ног, и Кэтрин затрепетала.

— Скажи мне, Кэтрин, неужто в этом есть хоть что-то дурное? — с трудом, хриплым от сдерживаемой страсти голосом, проговорил Эван. — С той минуты, как я увидел тебя, я просыпался каждую ночь, воображая, как нежна на ощупь твоя кожа и как восхитительны твои бедра.

Эван поднялся на ноги, но рука его по-прежнему медленно двигалась вверх, пока он не ощутил прикосновение мягких завитков.

Кэтрин слабо вскрикнула, но не успела запротестовать. Он снова закрыл ей рот поцелуем и долго не отрывался от ее губ, а палец его тем временем пробирался сквозь шелковистые волоски.

Лоно было влажным, горячим и пульсирующим — Эван застонал от наслаждения, ощутив это. Она желала его. Ее испуг еще не прошел, но желание оказалось сильнее страха.

Когда пальцы Эвана скользнули в лощинку, он ждал, что Кэтрин начнет вырываться, но она только сильнее выгнулась навстречу ему.

— Как хорошо, правда, моя девочка? — прошептал Эван.

Кэтрин с трудом понимала, о чем он спрашивает, потому что его жадный рот, оторвавшись от ее губ, прильнул к груди. Но Кэтрин и в самом деле было хорошо, просто восхитительно. Каждое прикосновение Эвана отзывалось в ее теле дрожью… И еще глубинным томлением, какого она еще не испытывала прежде, — даже когда металась по ночам в своей одинокой постели.

А пальцы Эвана! Они просто делали с ней чудеса. Когда один из них оказался у самого лона, Кэтрин пронзило ощущение неизъяснимого наслаждения. Нежно, но настойчиво, палец ласкал ее сокровенное место, и, когда она наконец расслабилась, волна горячего жара окатила ее с ног до головы. Это было так прекрасно, что Кэтрин показалось, будто она вот-вот растворится в блаженстве.

Никто не говорил ей, что она будет чувствовать нечто подобное. В ночь накануне свадьбы бабушка определила занятие любовью как «обязанность, порой довольно приятную», но предупредила, что в первый раз это будет больно. И из бабушкиного описания самого акта Кэтрин отлично поняла, почему он связан с болью. Ибо вообще не представляла, как она может вытерпеть, чтобы нечто постороннее именно таким способом проникло в ее тело.

Но пока боли не было. Никакой. Только невыносимое, жгучее желание, вызванное ласками Эвана, которое заставляло Кэтрин вцепиться изо всех сил сначала в его рубашку, а затем в бугрящиеся под ней плечи Эвана.

  77