77 
— Джо-се-лин?
— Можно Джо, если так удобнее. Женщина улыбнулась, обнажив белые зубы. Она была хороша собой, заметила Джоселин. Она была красива экзотической красотой — гибкая, с большой грудью, она отличалась чувственностью, делавшей ее непохожей на большинство других женщин.
— Я Дульцет, а это — Гвен. Я — экономка, а Гвен — кухарка. А те вон — Сойка и Малиновка.
Джо обернулась и увидела двух девушек, которые хихикали, прикрывшись ладошками.
— Прекратите! — сказала Гвен. — Я вам дать, если не делать быстро.
Улыбки сразу сошли с лиц девушек, и они снова прилежно принялись нарезать свежую маниоку.
— Неумехи, — покачала головой Гвен и вытащила новый противень хлеба. У Джо потекли слюнки.
— Ты девушка массы? — спросила Дульцет.
— Нет.
— Хорошо, — еще шире улыбнулась Дульцет.
Джо не понравился ее тон и то, как смотрела эта женщина, когда говорила о Рейне. Но она тепло улыбалась, и стоило Джоселин предложить свою помощь, как ее приняли словно старого друга.
— Бебо сегодня болеть, — Дульцет откусила кусочек от манго и облизнула свои длинные пальцы. — Гвен — моя друг. Масса сказал пускай помогут.
И в ее лице снова появилось прежнее выражение, какая-то вспышка, делавшая ее скулы еще темнее.
— Он тебе, похоже, нравится.
— Масса — красивый, — женщина улыбнулась. — Большая руки. Сильная тело. Большой пака.
— Большой пака? — переспросила Джо.
По другую сторону стола толстуха Гвен, раскладывавшая вареные бананы и рис, тряслась от смеха. Она сделала руками несколько непристойных жестов, так что Джо поняла, что Дульцет имела в виду «большую палку», и покраснела.
— Она хотит они это дейть, — сказала Гвен, и хотя Джо не имела понятия, что означает каждое из этих слов в отдельности, общий смысл она поняла: Дульцет хочет спать с Рейном.
Если бы не растерянность на лице красивой женщины и не то, что она, очевидно, еще не добилась этого, в Джоселин пробудилась бы ревность. Но сейчас она просто усмехнулась, когда все остальные расхохотались. Господи, как приятно смеяться.
Рейн с порога наблюдал за женщинами. Он стоял там уже некоторое время, завороженный видом улыбающейся Джоселин.
В снах он часто видел ее такой, смеющейся и беззаботно болтающей, но наяву его рационализм побеждал и заглушал все оставшиеся у него светлые воспоминания. То, что она уже встала и принялась за работу, удивило его. Но ведь она всегда охотно работала, она всегда находила себе больше дел, чем от нее требовалось, и в их городском доме.
Джо наклонилась над большим деревянным столом, нарезая зеленые бананы. Ее лицо зарделось от смеха и от жара кухни, влажные пряди черных волос прилипли к щекам. Она выпрямилась, и груди соблазнительно выдались вперед. Он представил себе ее обнаженную грудь, и жар пронзил его чресла.
Она снова потянулась, разгибая затекшее тело, и его мысли перенеслись с ее соблазнительного вида к тому времени, когда она рассказывала о своей работе в кабаке в Ист-Энде.
«Это была самая собачья работа в моей жизни, — говорила она, снова переходя на кокни при неприятных воспоминаниях. — Я не выносила адскую жару и пар и эти бесконечные кучи грязной посуды. Господи, воровать было приятнее».
Тогда он только посмеялся. Теперь ему было не смешно.
И Джо тоже. Она заметила его появление в дверях, все женщины умолкли.
— Я… я не ожидала увидеть вас так рано, милорд. Я подумала, на кухне всегда нужна помощь.
— Да… помню, как ты любишь такую работу, — она невольно скривилась, а губы Рейна изогнулись в едва уловимой улыбке. — Но, все же, думаю, что тебе стоит на время оставить работу здесь. У меня есть для тебя другое занятие.
— Конечно, — она стала развязывать фартук.
— Он может тебе понадобиться. Работа предстоит грязная.
Джо приподняла подбородок. Было ясно: она уверена, что он приготовил ей нечто ужасное. И стоило. Черт побери, очень даже стоило!
— Сюда, — Рейн повел ее к участку обработанной земли позади дома. Высокие стебли кукурузы раскачивались на ветру, по аккуратным грядкам тянули свои усы дыни. Черно-белая собачонка бегала за одним из чернокожих работников, он отгонял ее мотыгой.
Рейн остановился у края огорода рядом с невысоким хорошо сложенным темноволосым человеком не старше двадцати шести.
— Джоселин, это Пауло Баптиста. Он следит за садом и землей вокруг дома.
Пауло встал, отряхиваясь от земли.
— Bon dia, senhorita[11].
77 
