88 
Джулиану тревожил его пристальный взгляд. Ей вовсе не хотелось повторения событий прошлой ночи. Она пыталась найти какие-то слова, которые отвлекли бы его от острого желания обладать ею.
— Я… я слышала голоса в коридоре этой ночью. У тебя был гость?
Лицо Риса мгновенно стало замкнутым.
— Да. Приходил Морган, рассказывал, как он был у Летиции.
— Он вернулся вместе с тобой? Это же чудесно! Летиция, наверное, в восторге! — Взгляд Джулианы мгновенно просветлел, но тут она вспомнила, что Летиция нынче — любовница ее брата и у нее от него ребенок. — Я… я думаю, она должна быть рада, что Морган выжил. Но теперь у них, верно, все будет по-другому.
— А вот Морган так не думает, — фыркнул Рис. — Он собирается продолжить с того момента, как они расстались. Этот ее дурацкий ребенок целиком завладел его чувствами!
Что она могла на это ответить? Ясно, что Рис не одобряет намерений Моргана остаться с Летицией. Он, наверное, полагает, будто Морган, как и он сам, должен мстить своей бывшей подружке за связь с другим мужчиной.
Джулиана отвела взгляд. Сквозь задвинутые занавески в окно проникал слабый дневной свет, и это напомнило ей, что мир существует и вне этой комнаты, и помимо Риса. И это привнесло покой в ее душу.
Она долго глядела на лучики, пробивавшиеся в комнату сквозь занавески, пока не услышала вздох Риса.
— Я хочу кое о чем спросить тебя…
— Да?
— А у тебя… был тогда… — Он остановился, с трудом подбирая слова. — У нас тоже был ребенок?
Непонятно почему, но вопрос возмутил ее. Может, потому, что Рис не задал его раньше. Или просто потому, что в голосе мужа ей послышалась явная враждебность, такая же, как в прошлую ночь? Как бы там ни было, ей вряд ли достанет сил вспоминать о тех ужасных днях, когда Риса отобрали у нее. Джулиана отрицательно покачала головой.
Тяжело дыша, он решил не отступать.
— Мне нужна правда, Джулиана. Об этом ты не имеешь права солгать. Если у нас был ребенок, скажи мне.
Ее сердце сжалось от острой боли.
— Я ни в чем тебе не лгала, Рис. И уж, конечно, не стала бы лгать и в этом. Разве кто-нибудь упоминал о ребенке, когда ты вчера уводил меня из семьи? Ты думаешь, мои родные смолчали бы?
— Возможно, ты отдала ребенка кому-нибудь на воспитание. — Но, увидев, как ее лицо исказилось от гнева, поспешно добавил: — Если ты это сделала, я тебя не виню, просто хочу знать правду, хочу вернуть своего ребенка, вот и все.
— Правду? Ты не хочешь знать никакой правды. Ты готов обвинить меня во всех смертных грехах. — Ее голос перешел на шепот: — Неужели у тебя не сохранилось никаких теплых воспоминаний о той нашей с тобой жизни? Неужели море совершенно смыло их, и ты мог допустить, что я отдам своего ребенка чужим людям?
Пожав плечами, он с горечью сказал:
— Но ведь ты держала наш брак в тайне! Я не ожидал от тебя такого. Скрывая наш брак, ты могла бы скрыть и нашего ребенка.
Джулиана откинула простыню и выпрыгнула из постели, не заботясь более о своей наготе.
— Будь у меня ребенок, я бы не скрывала наш брак! Я бы кричала о нем на каждом углу, дурень ты этакий!
— Это можно было делать и не имея ребенка! — Он с вызовом посмотрел на жену. — Именно так тебе и следовало поступить — рассказать всем правду о нас и не притворяться, будто ничего не было!
— Если бы я притворялась, я бы просто аннулировала наш брак! — Джулиана едва могла справиться с переполнявшими ее чувствами.
— Как ты могла это сделать, не имея на руках брачного свидетельства и не заручившись разрешением епископа, моего крестного. А он бы этого не допустил, пока был жив.
— Ты недооцениваешь моего отца. У него было достаточно власти, чтобы заставить епископа подчиниться своей воле, со свидетельством или без оного. Как же ему хотелось уничтожить наш брак! И немедленно! — Она больше не могла справиться с волнением. — Это я, я его удержала! — Она яростно ткнула пальцем себя в грудь. — Я пригрозила ему, что расскажу всей округе о нашем бегстве, если он попытается добиться аннулирования!
— Ты должна была сделать это в любом случае! — В его голосе прозвучала обида. — Ты была моей законной женой, но не обмолвилась об этом ни одной живой душе! Ты скрывала это, будто какую-то постыдную тайну!
— Да, правда. Я это скрывала.
Как бы сложилась ее жизнь, поступи она тогда иначе?
— Но подумай, Рис, ведь я была так молода. Мне было всего восемнадцать. И я была замужем всего одну ночь. А потом мне сообщили, что муж мой потерян для меня на долгие годы, может быть, навеки. Я узнала, что тебя завербовали во флот. — Ее голос прервался. — И что бы они тебе там ни наговорили обо мне, я точно знала, чем грозит эта каторжная служба на корабле. Они даже стали уверять меня, будто ты не вынесешь ее и погибнешь. Джулиана отвернулась, не смея посмотреть на мужа, боясь прочесть осуждение в его глазах. Она подошла к окну и, раздвинув занавески, выглянула на кишащую торговым людом улицу, ведущую к рынку.
88 
