Последние отзывы

  58  

При помощи громкой "корабельной связи для служебных помещений находчивый Базиль уже через две минуты предстал перед главным доктором в виде матроса палубной команды Василия Котова.

Это был тот самый бугай Васька Котов, которому доктор Ивлев еще в начале рейса собственноручно выдрал гнилой зуб, а потом сам же (и уже не впервые!) снабдил элеутерококком для снятия слабости в члене, появлявшейся уже не в первый раз от тяжкого гуманитарного труда в старушечьих каютах. О чем доктор, естественно, не ведал.

Под какими-то незначительными предлогами из судовой медицинской части на некоторое время были удалены все сотрудники доктора Ивлева. Что позволило их шефу разговаривать с создателем промышленно-корабельного ноу-хау по обслуживанию дам запредельного возраста, не стесняя себя в выражениях.

Разговор получился кратким и выразительным.

— "Мерсик", говоришь, есть? — ласково спросил Тимур Петрович.

— Есть, — насторожился Котов.

— Домик в Сестрорецке достроил?

— Ну...

— Видики-шмидики, ди-ви-ди там разные имеются?

— Ну, как у всех. А что, собственно...

— Жена, детки — одеты-обуты?

— Само собой.

— Ну и хватит, — ухмыльнулся доктор Ивлев.

— Это еще почему? Я что, хуже всех?

— Нет, — убежденно сказал доктор Ивлев. — Ты не просто хуже всех. Ты еще и грязнее, чем кто бы то ни было. Ты, Котов, полное вонючее говно! Я закрываю твою блядскую лавочку. Можешь развинтить свои порнушные кассетки, а пленочку на хер себе намотать. Или за борт выбросить. Вместе со своим видиком и моим элеутерококком. Они тебе больше не пригодятся. Завтра приходим в Лиссабон, встанем в порту, я тебя тихонечко, как тяжело больного и сильно инфекционно заразного, спишу на берег, и ты за свой счет... Слышишь, сучонок?! За свой счет покупаешь билет на самолет до Питера и по собственному желанию навсегда увольняешься из «Посейдона». Понял меня?

— А если... — начал было наступательно Васька Котов....но Тимур Петрович тут же его предупредил:

— А если ты, раздолбай египетский, ебарь старушечий, еще хоть одно слово вякнешь, я сейчас же доложу капитану все как есть и гарантирую тебе срок с конфискацией имущества. Понял, дерьмо собачье?! Ты же конфискации своего имущества не захочешь, правда, предприниматель хуев?..

* * *

... Мартов еще раз прослушал диктофонную запись рассказа доктора Ивлева о матросе Ваське Котове и убедился, что не упустил никаких важных подробностей.

Может быть, стоило бы упомянуть еще и о том, как Тимур Петрович объяснял капитану, старпому и старшему пассажирскому помощнику, почему он так настаивает на срочной эвакуации «внезапно заболевшего опасной вспышкой инфекционного вирусного гепатита С матроса палубной команды В. Котова».

Наверное, не мешало бы вспомнить, как старший пассажирский помощник Константин Беглов тогда посмотрел на доктора Ивлева! То ли он сам догадывался о рыночно-половой деятельности вышеупомянутого матроса, то ли вдруг смутно припомнил, как его не вовремя атаковала фрау Голлербах по какому-то странному поводу. И попытался связать эту атаку со своими подозрениями...

Но по недавнему рассказу доктора Ивлева Сергей Александрович уже знал, что тогда, при том разговоре, опытный, мудрый и превосходно тренированный Беглов осторожно промолчал.

И Мартов решил, что об этом можно и не писать.

Как и не упоминать того количества извозчичьего мата, которым воспользовался доктор Ивлев при последнем прощании с матросом Котовым в морском порту Лиссабона.

Вот после такого волевого решения Мартов и решил поставить точку в этом эпизоде.

Тем более что по тщательно собранным и четко сопоставленным материалам четырехлетней давности Сергей Александрович точно знал — именно во время той стоянки «Федора Достоевского» в Лиссабонском порту на другом конце земли, на невидимой границе Тихого и Индийского океанов, на берегу небольшого теплого и ласкового фиорда залива Принцессы Дайяны, у дома лоцмана Анри Лорана, происходили диаметрально противоположные события...

* * *

... В отличие от утреннего солнечного Лиссабона в эти же самые минуты в заливе Принцессы Дайяны стоял поздний черный вечер.

Анри Лоран и доктор Мартин Краузе сидели за домом под навесом.

Из-под навеса свисала несильная лампа со странным, чуточку диковатым абажуром, сплетенным местными умельцами из разноцветных прутиков. Под этим абажуром на столе стояли бутылка виски, термос со льдом и большой прозрачный кувшин с соком.

  58