Особенно,... 
129 
— Хорошо, — сказал я. — Тогда слушай сюда — сейчас же отделишь от этой толпы всех пленников и иных людей, терпевших от Винсента лишения. Пусть чуть в стороне соберутся.
— А с остальными что будет? — обеспокоено поинтересовался мужик.
— Ничего страшенного, если будут вести себя хорошо, — ответил я и отошел от плененного воинства.
Поставив големов так, что за ними не видно было, что я делаю, занялся утолением жажды и голода. Восстановление шло полным ходом, и организм требовал пищи. Давний завтрак уже вспоминался как очень далекое событие. Не хватало мне еще потерять сознание от голода. Да и энергии нужно подкопить. Для воспитания мародеров.
Коней меж тем вывели. А отправленный за ними десяток так и остался их сторожить. Вроде, как при деле они и мне полезны. Умники нашлись.
Перекусив, я подошел к добровольным коневодам и отправил их к остальным людям Винсента, а сам двинулся к стоящей слева группе пленников. Вернее, пленниц, так как большая часть узников оказалась молодыми девицами. Их молодость и красота и были той причиной, по которой Винсент держал их на цепи. Одна даже стоять не могла — ее явно держали где-то в подземелье, причем в колодках. Было и четверо мужчин. Изрядно помятые, ибо подземные казематы еще никому здоровья не добавляли, но вполне держащиеся на ногах. Похоже, крестьяне, воином ни один из них не выглядит.
— Убраться отсюда хотите? — спросил я у не произнесших ни слова узников. Несколько нерешительных кивков стали мне ответом. — Тогда берите лошадей и скачите в Тарин. Это в ту сторону. — И указал на юг: — Это туда, значит. Думаю, если будете помогать друг дружке, доберетесь без проблем. Только поспешайте.
Помедлив немного, освобожденные пленники Винсента направились к лошадям. Шли и озирались, так и не понимая, что происходит. Но мое распоряжение выполнили. Коней взяли полтора десятка, уселись верхом, кое-кто даже по двое, и отправились в указанную мною сторону.
— Езжайте, езжайте, — махнул я все оглядывающемуся на меня пожилому крестьянину.
Разобравшись с невиновными, я занялся гнусью. Эти терпеливо ждали и, видимо, надеялись на мою снисходительность. Уже, поди, и оправдания себе придумали: дескать, это не они, а Винсент во всем виноват. Но мне не до разбирательств, иные дела ждут.
— Сядьте и сидите смотрите, — велел им я, отдавая черепашкам новый приказ.
Косматые шары багрового пламени полетели в сторону замка. С грохотом разрывая камень, они крушили остатки цитадели. Досталось и строениям во дворе. Занялась огнем конюшня, и, даже когда она развалилась под градом каменных глыб, пожар не утих. Пищи для огня хватало. И внутреннее убранство замка содержало много легко загорающихся вещей, и стропила и межэтажные перекрытия были сделаны из дерева. Пламя распространялось очень быстро, и превратившийся после обстрела в груду руин замок запылал.
Взглянув в последний раз на исходящие огнем кучи камня, я повернулся к людям Винсента. За время представления, во время которого они сидели как завороженные, к моим запасам силы прибавилась еще малая толика. Малая, а все же достаточная для того, чтобы преподать урок этим гнусным мародерам.
— Так, — начал я. — Цацкаться мне с вами некогда, равно как и судить-рядить, решая вашу участь. Тем более что по закону всех вас ждет колесование. — Толпа возмущенно загудела, и мне пришлось повысить голос: — А вы как хотели? Нечего было якшаться с некромантами.
— Нет у нас никаких некромантов! — взвизгнул кто-то. — Мы их в глаза никогда не видели!
— Есть у вашего господина некромант, есть, — отмахнулся я. — Это доказанный факт. — И, сделав задумчивое лицо, добавил: — Впрочем, если вы действительно ни сном ни духом не ведали об этом мерзком союзнике вашего хозяина, то вам можно оставить жизнь.
— Мы не знали! — чуть ли не хором проревели стоящие передо мной дружинники.
Я им почти поверил и сказал:
— Все же дознание необходимо. Вдруг кто-то что-то все же знал.
— Да как же теперь узнаешь? — недоуменно спросили у меня.
— А отправляйтесь-ка вы в Тарин, — решил я. — Поведайте там все искренне о преступлениях Винсента, а судья решит вашу участь. Устроит вас такое?
— Устроит, — вразнобой ответили мне.
Энтузиазма не ощущалось. Видать, много грешков накопилось — не хотелось им в жесткие руки правосудия. Это раньше, когда они были людьми Винсента, их было сложно покарать, ибо их участь зависела от решения господина, а теперь-то заступничества не будет.
129 
