Особенно,... 
102 
Увидев лежащее внутри, я сначала изумленно похлопал глазами, а потом, когда до меня дошло, что к чему, убрал защитное поле, создаваемое амулетом, и расхохотался. А чуть погодя сквозь дикий смех заявил недоумевающей Ребекке:
— Леди, а ваш отец знает, что фальшивомонетчиков казнят, невзирая на должности и титулы?
— Что ты несешь, Дарт? — вспыхнула возмутившаяся Ребекка.
— А посмотрите вот на это, — предложил я ей, вытащив из мешочка горсть тяжелых кругляшей.
— Но… но это же… Свинец? — растерянно проговорила девушка, глядя на сизые бляшки, лежащие на моей ладони.
— А теперь деактивируйте свой защитный амулет, — велел я.
— Новенькие золотые империалы, — шумно выдохнула потрясенная произошедшей метаморфозой Ребекка.
— Вот именно, — кивнул я. — Так что выходит одно из двух: или ваш отец мошенник, или Альма нагло врет о происхождении денег. И я почему-то склоняюсь ко второму варианту.
— Нет-нет, ваша милость, — помотала головой служанка, отступая от меня, когда я направился к ней, — я правду сказала!
— Да как ты смеешь?! — возмутилась Ребекка. — Чтобы мой отец подделывал деньги?!
— Оставьте разговоры, леди, — остановил я Ребекку, собиравшуюся прочесть служанке гневную отповедь. — И так все ясно с этой мерзавкой.
Не до скандалов. Тут нужно срочно докопаться до истины. И времени на уговоры и убеждения может попросту не быть. Вот только не пытать же Альму, чтобы узнать подоплеку затеянного… А добром она явно не скажет. Да еще и Ребекка точно не поймет, если начать поджаривать ее служанку на костре. Не говоря уже о том, что у нас некому мучить даже эту явную злодейку.
Озаренный одной идеей, я тут же схватил Альму за руку и потащил за собой, к стоящим в сотне ярдов от нас людям.
— Что там приключилось-то? — спросил у меня дядя, но я, отмахнувшись от него, приказал кучеру: — Перегони карету сюда. — Затем, обведя взглядом своих дружинников, сказал: — Подгоните четверку лошадей и найдите какие-нибудь ремни или веревки.
— Что ты задумал, Дарт? — поинтересовался Нолк, как и все озадаченный моими указаниями.
— Сейчас все будет понятно, — криво усмехнулся я и кивком поблагодарил расторопного Ригера, первым подавшего мне кожаный ремешок. Быстро сделав на конце этого куска повода петлю, я мигом затянул ее на руке Альмы. И распорядился: — Давайте так же и со второй рукой и ногами.
Косясь на меня и ревущую Альму, дружинники, тем не менее, выполнили мои указания.
Только Ребекка, приблизившись, возмущенно прошептала:
— Дарт, что ты делаешь?
— Сейчас, леди, сейчас, — пообещал я и приказал своим людям: — А теперь свободные концы ремней привязывайте к лошадям.
Поначалу никто не двинулся с места, так как, похоже, до всех дошло, что я затеял. Мне пришлось повторить приказ. Тогда Стоун, пожав плечами, ухватился за один из ремней. Остальным дружинникам ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру.
— Дарт, что ты делаешь?! — возмущенно воскликнула Ребекка, видя, как ее сопротивляющуюся служанку привязывают к лошадям. — Ты обезумел?!
— Ничуть, — уверил я ее и холодно проговорил, обращаясь ко всем: — Эта мерзавка, — ткнул я пальцем в Альму, — продала свою госпожу, обрекая ее тем самым на жуткую смерть от рук негодяев. Это худшее из всех предательств, что можно совершить. Но должное воздаяние за это злодеяние не заставит себя ждать.
Глядя на замершую девицу, уставившуюся на меня расширенными от испуга глазами, рублеными фразами я проговорил:
— Ты знала, предавая свою госпожу, что это приведет к ее смерти в мучениях. Знала — и продала ее жизнь. Польстилась, дура, на глупую обманку. И тем самым сделала свой выбор между добром и злом. Но есть в мире справедливость, и ты ответишь за свои дела. И я надеюсь, достаточно помучаешься, чтобы наказание за твой проступок не показалось тебе мягким, ибо ты ничего не сделала, чтобы облегчить свою участь. — На краткий миг прервавшись, я продолжил: — Тебя распнут лошадьми.
И повернулся к ахнувшей Ребекке, которая бросилась ко мне со словами:
— Нет, Дарт, немедленно прекрати это! Немедленно!
А перепуганная до смерти Альма завыла и забилась в своих путах, выкрикивая сквозь слезы мольбы о пощаде. Отстранив вцепившуюся в мой рукав Ребекку, я шагнул к бьющейся на траве девице. Присев на корточки, ухватил ее ладонью за подбородок, останавливая метания.
102 
