38 
Навстречу ему выступил один из слуг:
— Ваше высочество! Его императорское величество желает побеседовать с вами!
— Сейчас? — удивился принц.
— Сразу же по возвращении вашего высочества!
Принц бросил взгляд на стоявшие в зале высокие малахитовые часы. Их циферблат был выложен из драгоценных камней.
Обед, должно быть, уже закончился, дамы ушли отдыхать, а мужчины были предоставлены сами себе.
— Где его величество?
— У себя, ваше высочество.
Слуга сделал жест, приглашающий следовать за ним.
Вздохнув, принц двинулся следом, думая, что меньше всего ему хотелось сейчас видеть всесильного тирана.
Перед подобной аудиенцией надо было бы привести себя в порядок, но Максимус понимал, что пожелание царя увидеть его сразу по возвращении равносильно приказу, нарушить который он не осмеливался.
Позвякивая шпорами, принц шел бесконечными коридорами, пока наконец не достиг открытых дверей императорского кабинета.
— Его высочество принц Максимус Альтаусский, ваше императорское величество!
Царь, сидевший за столом перед стопкой бумаг, взглянул на него с улыбкой:
— А-а, ты вернулся, Максимус! Что за нужда так долго упражняться в верховой езде?
— На Кавказе я привык постоянно быть в седле, сир, — ответил принц. — Мне не стоит терять форму перед скорым возвращением.
Он подумал, что сейчас наиболее удачный момент сообщить императору о своем желании вернуться в полк сразу же после свадьбы сестры.
Но прежде чем он собрался с мыслями, царь опередил его:
— Присядь, Максимус. Мне надо поговорить с тобой.
Принц подчинился, выбрав неудобное жесткое кресло.
С минуту царь продолжал изучать бумаги, которые лежали перед ним, потом сказал:
— Это донесение в самых ярких тонах описывает храбрость и доблесть, проявленные тобой в боях, которые, надеюсь, приблизили скорый разгром Шамиля.
В знак признательности принц наклонил голову. Царь, не дожидаясь его ответа, продолжил:
— В будущем тебя, несомненно, ждут и иные награды, помимо ордена Святого Георгия, к которому тебя недавно представили. Но у меня уже сейчас есть собственная награда для тебя.
— Вы так любезны, сир, — пробормотал принц.
Все эти награды вдруг потеряли для него всякий интерес.
Он чувствовал себя опустошенным и безразличным ко всему, кроме Полины. Тоска по ней заглушала все остальные чувства. Он был в состоянии лишь скорбеть об утраченной любви.
— Мое предложение, — услышал он голос царя, — обрадует не только тебя, Максимус, но и твоего уважаемого отца!
Царь выдержал театральную паузу и закончил:
— Я решил ввести тебя в свою семью и для этого выдаю за тебя свою племянницу, великую княжну Екатерину!
Если бы царь выстрелил в него из пистолета или бросил бомбу к его ногам, принц не был бы так потрясен.
Какое-то мгновение Максимус не мог до конца понять, что означали слова царя.
Заметив его изумленный взгляд, император усмехнулся:
— Ты ведь не ожидал этого? Но ты все больше нравишься мне. Хотел бы я, чтобы все мои родственники обладали твоей находчивостью и храбростью.
Принц в волнении не мог произнести ни слова. Царь продолжил:
— Екатерина будет тебе доброй женой, а мы с царицей будем иметь счастье чаще лицезреть тебя. Обсудим твою свадьбу сразу же после венчания твоей сестры. Думаю, с ней тоже не стоит тянуть.
Царь поднялся, давая понять, что аудиенция окончена.
Медленно, как во сне, принц встал с кресла.
— Я не знаю, что и сказать, сир, — проговорил он.
Но царь уже не слушал Максимуса. Он позвонил в золотой колокольчик.
Дверь тотчас же открылась.
— Позовите графа Бенкендорфа, — приказал император.
Откланявшись, принц вышел из комнаты, столкнувшись в дверях с всесильным начальником Третьего отделения.
Словно оглушенный, Максимус брел по переходам дворца.
Пока камердинер помогал ему снять сапоги и раздеться перед тем, как принять ванну, принц думал, что на этот раз попался в ловушку, из которой нет выхода.
Как офицер армии Российской империи, он был обязан подчиняться приказам царя, несмотря на иностранное подданство.
Постепенно оцепенение, которое сковало его мысли, начало проходить.
Принц не имел ни малейшего желания жениться на великой княжне.
Не собирался он и оставаться навсегда при дворе деспотичного монарха.
На Кавказе он научился, подобно самому Шамилю, выходить живым и невредимым из самых безвыходных ситуаций.
38 
