25 
— Я сейчас совершенно не об этом. Знаете что? Садитесь. Вон на тот стул, напротив меня. Нам надо поговорить.
На нем был светлый летний костюм, прекрасно сшитый, но сидевший с какой-то веселой лихостью. Такие костюмы носят обаятельные злодеи в фильмах. Колесников и сам сгодился бы на роль обаятельного злодея — было что-то магнетическое и опасное в изломе его бровей и неохотной улыбке.
Настя кашлянула и опустилась на предложенное место, примерно сдвинув коленки. На лице ее появилось выражение ласкового медсестринского внимания. Кажется, ей предстояло услышать нечто конфиденциальное.
— Дело в том, что у меня есть одна проблема, — начал Колесников и поморщился, как от кислого, показывая, что проблема довольно противная. — Сначала я не обращал на нее внимания, но потом меня это заело, если честно. Самое обидное, что решить я ее не могу, потому что она не входит, как бы это сказать… В зону моего влияния.
Настя смотрела на босса во все глаза. Он совершенно явно нервничал.
— А о чем конкретно идет речь? — спросила она, испытав внезапный приступ любопытства.
— Кстати, не думайте, что я все это выдумал.
— Я пока что ничего не думаю, — сказала Настя, — потому что мне и думать не о чем. Вы никак не доберетесь до сути.
В ответ на ее слова Колесников сморщился еще раз, сложил руки на груди и выпалил:
— У меня проблемы с женщинами, которые работают в агентстве.
Настя недоверчиво улыбнулась:
— Вы шутите?
— С чего мне шутить? Я серьезен, как йог, приступивший к медитации.
— А что значит — проблемы с женщинами?
В глазах босса загорелся сумасшедший огонек. Было ясно, что все происходящее задевает его за живое.
— У них у всех без исключения ко мне странное отношение. У всех! Как будто я делаю что-то ужасное, и они меня за это презирают.
— Что-то я не совсем…
— Нет, я серьезно, — Колесников вскочил и забегал по своему кабинету вдоль окна, занимавшего целую стену.
Вид оттуда открывался очень красивый — на ухоженный дворик, где было так много деревьев, кустов и цветов, что это казалось почти экзотикой.
— Вы не преувеличиваете? — осторожно спросила Настя. — Я ничего такого не заметила.
— Нет, я не преувеличиваю, — раздраженно бросил Колесников, снова плюхнувшись в кресло. — Но никак не могу к этому привыкнуть. Женщины общаются со мной вежливо, но чертовски холодно.
— Они вас уважают, — предположила Настя. — Или побаиваются. Субординация, и все такое.
— К черту субординацию, — отрывисто бросил он и даже махнул рукой, отметая воображаемого противника. — Представьте себе, что в агентство однажды зашла кошка. Приблудная. Ей налили молока, и она прижилась в офисе. Бродила по коридорам, спала на столе у секретаря, вертелась под ногами клиентов, вызывая в них самые добрые чувства… А потом я вернулся из командировки, изловил эту кошку и отдал на живодерню.
— Вы правда это сделали? — с нескрываемым отвращением спросила Настя.
— Вот! Вот про это самое отношение я и говорю. Нет, конечно, я ничего подобного не сделал. Не было никакой кошки. Я же сказал: «Представьте себе». Это просто модель определенной ситуации.
— Вы меня напугали своей историей.
— Я рассказал ее для наглядности. Короче: все женщины относятся ко мне так, будто я отдал кошку на живодерню. Я хочу выяснить, в чем тут дело. С вашей помощью. Пока вы не стали такой же, как они.
— Почему я должна становиться, как они? — запальчиво спросила Настя, которая всегда пеклась о своей индивидуальности.
— Я не знаю. Но это происходит с завидной регулярностью. Я принимаю на работу сотрудницу, она со мной очень мила и вежлива, иногда даже любезна. А потом вдруг — бац! — Он хлопнул ладонью по столу, и Настя от неожиданности вздрогнула. — И с ней что-то случается. Как будто она узнает обо мне какую-то отвратительную вещь. Вы были свидетельницей того, как со мной разговаривала Аня Маслова. Вы ведь почувствовали что-то не то, да?
— А ведь верно, — пробормотала Настя, нахмурившись.
— Я полагаю, это заговор.
— Заговор?
— Если вы думаете, что я рехнулся, вы ошибаетесь, — Колесников откинулся назад. — Я точно знаю, что я прав. У меня нет мании преследования, я очень разумен и адекватен. Шелестов может подтвердить.
— А вы кому-нибудь рассказывали о вашей проблеме? Другим мужчинам в офисе? Как я поняла, проблема касается только женщин?
25 
