179 
Я же дрыхну, как известно, в гостиной — на своем диванчике. И вот как-то в середине ночи — приспичило!
Встаю, глаз не открыть, лапы со сна не держат, иду-бреду к оконной щели, через которую собираюсь вылезти в сад пописать. Мне Тимур всегда эту щель оставляет...
Собрал все свои сонные силы, вспрыгнул на подоконник, как куль с дерьмом, только хотел было в эту щель просунуться, слышу — в саду возня какая-то!
Я уперся глазами в темноту, врубил свое «Котовое зрение ночного видения» и...
Батюшки-светы!.. Неужто у меня в глазах двоится?! Браток-то у нас в саду не один, а ДВА их — Братка!
И так играют они весело, так кувыркаются друг через дружку, так чего-то счастливо бормочут, так лижутся!..
А я... Вот ведь паскудство! Сразу же заподозрил Братка в «нетрадиционной половой ориентации». Это сейчас жутко модно! Как у Людей, так и у Животных.
Ну, думаю, нам только Педика еще в компахе не хватало... Теперь мы в полном комплекте!
Сна у меня уже ни в одном глазу, и даже писать напрочь расхотелось. Ну надо же?! Такой, можно сказать, Самец — и на тебе! Ну не может быть... Глазам своим не верю! Чтобы наш Браток?..
Вгляделся повнимательнее — точно, слава те Господи! Второй-то был не «Браток», а «Сеструха»! Натуральная ПУМОЧКА! КУГУАРОЧКА, можно сказать!.. ГОРНАЯ, как говорится, ЛЬВИЦА...
М-да-а-а... Это тебе не Шимпа — Обезьяна зацикленная, не Собака-Колли — звезда кино, мать ее за ногу!.. Это была НАСТОЯЩАЯ КУГУАРИХА — ХИЩНАЯ И ВЕСЕЛАЯ КРАСАВИЦА ЮЖНОКАЛИФОРНИЙСКИХ ГОР!
Ростом она была такая же громадная, как и наш Браток. Ну, может, слегка пониже в холке — на толщину сосиски, не больше. А красоты — неописуемой!
Так они замечательно и нежно играли, так прыгали друг на друга, так свивались в один гигантский клубок, так смешно удирали друг от друга, чтобы потом слиться в мощных и любовных объятиях, что в душу мою просто-напросто заползла самая откровенная и пошлая зависть...
Вот, видать, с тех пор Браток и захандрил.
Повторяю: я ни словом, ни взглядом не дал ему почувствовать, что видел в ту ночь. Молчал, как «хек мороженый, безголовый». И своих просил с вопросами к Братку не лезть. Все ждал, когда Браток сам проявится.
На четвертый день на «Парамаунте» выползли мы с Братком из нашего трейлера, у нас в тот день была небольшая досъемочка, и пошли прошвырнуться к Операторскому цеху, а заодно и погадить там втихаря.
На студии к нам с Братком уже привыкли — никто не цепляется, внимания не обращает. Все мы тут считаемся на работе — и я, и Браток, и Аль Пачино, и Сильвестр Сталлоне, и наша Нэнси, и Мерил Стрип... На каждого оборачиваться — голова отвинтится на хрен!
Добрели до нашего закутка, сделали свои дела, и Браток так осторожно меня спрашивает:
— Как вы думаете, Шеф, я уже совсем отснялся? Или мне еще чего-нибудь делать придется?
— Думаю, что совсем, — говорю. — И знаешь, Браток, давай без всякого Шефа и на ты! Уж для кого, для кого, а для тебя я — Кыся!
— Спасибо, — говорит, — Шеф... Ой! Виноват... Кыся! А ты не знаешь, мне отпуск хоть какой-нибудь полагается?
— Где «отпуск»? На «Парамаунте» или у нас в компахе?
— Ну вообще, отпуск... Повсюду.
— Нет проблем, Браток. Когда захочешь.
— Тогда, если можно, Шеф... То есть Кыся... Если можно, с завтрашнего дня. Не возражаешь?
Вот когда я растерялся, хоть плачь!
— Я-то не возражаю... — промямлил я. — Только я не думал, что это произойдет так скоро...
То ли Браток не врубился в мое состояние, то ли решил излишне не драматизировать ситуацию:
— Знаешь, Кыся, я бы уже и сегодня ушел, но мне же еще нужно попрощаться с Тимурчиком, Джеком, Питом, Бобом, Наташей... С тобой, Мартынчик! Да и вы же вот-вот отвалите отсюда... На хер мне ждать этого — только слезы лить, да? — неожиданно твердым голосом проговорил Браток и лизнул меня от ушей до хвоста так, что я два раза через голову перекувырнулся...
* * *
Провожали Братка до отрогов гор Сан-Габриэль четырьмя машинами. Джек, Наташа, Тимур, Браток и я — в «линкольне», Пит Морено со своим сыном Нуэнгом — на здоровенном «шевроле» со всеми полицейскими наворотами и прибамбасами, Боб — на собственной «мазде» вместе с Нэнси Паркер. И Саша Половец с Эллочкой, Саем и Зигеле Фрумкиными — на Сашином «гранд-чероки».
Когда взобрались наверх, в самую глухомань, откуда уже были видны желто-серые скалы, все вылезли из своих автомобилей, для которых и дороги-то дальше не было.
Я оглядел всю эту мишпуху и подумал, что за недолгое время пребывания в Калифорнии мы здорово обросли друзьями-приятелями!
179 
