Особенно,... 
108 
Я иногда вру — как дышу! Так же естественно и свободно.
— Нет, ты скажи, Джек. Имею право?
— Имеешь, имеешь... Просто пора ехать в отель. Мы еще и Наташу должны домой завезти. Она плохо видит в темноте...
— А что будет с Братком? — спрашиваю.
— А Браток останется здесь. Сейчас Тим и Боб его потихоньку от посторонних глаз выгуляют где-нибудь неподалеку, а потом запрут в трейлере до утра.
И тут мне в голову приходит совершенно гениальная мысль!
— Джекочка! Родненький!.. Можно и я останусь в трейлере на ночь? Я так устал, Джек, миленький... Вы поезжайте, а я Братка и сам выгуляю. Он у меня и не пикнет. Ты же знаешь... Ну пожалуйста, Джекочка!..
И слышу, как Джек спрашивает Боба:
— Боб, ты можешь остаться здесь до утра с Кысей и Братком?
— Нет проблем, — отвечает Боб. — Только отдайте мне Кысину рацию. Чтобы быть с ним постоянно на связи. А то он, по-моему, нам сейчас лапшу на уши вешает...
Вот чертов Китаец! Хотел я было чего-то там вякнуть, но передумал. Боб вчера сам говорил, что «подозрения — еще не есть доказательства».
И мы поперли дальше — в гости к Слону и Обезьяне.
По дороге еще раза два, как раньше говорил Шура, «слились в едином экстазе» и уж совсем еле-еле дочапали до того павильона. Рыжий показал нам известную только ему дырку, через которую мы туда и проникли.
Я раньше Слонов и Обезьян только в телевизоре и видел. Так вот — Обезьяны на месте не было. Зато когда я увидел воочию живого Слона — чуть не перекинулся! Стоит такая громадина, похожая на автобус с жутким шнобелем, переминается с одной толщенной ноги на другую и так шумно дышит...
Ноги у него — как колонны Казанского собора в Ленинграде, где нас с Шурой антисемиты лупили. Тут Слон нам всем четверым по-Животному и говорит:
— Господи! Какое же счастье, что вы сюда заглянули, ребятки! А то мне эти проклятые Мыши буквально жить не дают... А как только ваш запах учуяли — так и исчезли, мерзавцы... Морковочку хотите? Или яблочки вот... А бананов больше нету. Последний был, так и тот эта паршивка Обезьяна у меня сперла.
— А где Обезьяна-то? — переспрашивает его Рыжий. — Я вот друзьям своим хотел ее и вас показать...
— Я — вот он, — говорит Слон. — Глядите, мне не жалко. А Обезьяну я, честно говоря, шуганул под жопу за всякие мерзости, вот она и притаилась где-то. Эй ты! Нимфоманка чертова! Потаскуха несчастная — вылезай немедленно! У нас гости!..
— Ах, гости? — слышим откуда-то сверху довольно противноватый голос. — Добро пожаловать! Счас мы вас пристроим к делу...
И не успеваем мы опомниться, как откуда-то из-под потолка обрушивается на нас здоровенная Шимпанзиха — величиной с целого Тимурчика, — молниеносно хватает Рыжего Кота-каскадера в охапку и начинает ИМ СЕБЯ ТРАХАТЬ!.. Конечно, не по-настоящему, а просто остервенело тычет его, беднягу, мордой себе между задних ног и стонет от удовольствия, паскуда!
Наши честные Кошки-поблядухи, конечное дело, от ужаса — врассыпную...
Рыжий орет, пытается выдраться из лап этой ненормальной Сексуалки, ну а я, сами понимаете, бросаюсь на помощь Рыжему!
Не знаю, сумел бы я в одиночку отбить Рыжего у этой чокнутой Обезьянищи, но тут, слава те Господи, Слон ка-а-ак шваркнет ей хоботом по загривку и вырубил. Она Рыжего и выпустила. Смотреть на него и смех и грех — стоит, бедолага, весь мокрый, взъерешенный, словно она его только что родила. Отплевывается, отряхивается, утирается — дух переводит...
А у меня в голове только одна мысль: а не сказать ли мне Новое Слово в Мировой науке?! А не скрестить ли мне эту Обезьяну-Шимпанзиху с Горным Львом? Он же — Пума-Кугуар... Тем более что они оба жутко хотят трахаться!..
В конце концов, мог же я сам когда-то в Германии состоять в Очень Любовной Связи с Карликовой Пинчерихой Дженни! Мог же я под Мюнхеном в Оттобрунне «поиметь» Лисичку?! И там же оттрахать Крольчиху? Про Крольчиху, честно говоря, вспоминать противно, но ведь было же! Из песни слов не выкинешь, как говорил Водила...
— Вы, детки, отойдите вон в тот уголок, — говорит нам Слон. — Когда она очухается — там она вас не достанет. Цепочка тут не дотягивается. Я и сам от нее иногда там спасаюсь. От всяких ее бессовестных поползновений...
И точно, смотрим, у Шимпанзихи на ноге такой металлический браслетик, типа полицейских наручников, а от браслета цепочка тянется. А Шимпанзиха уже начинает шевелиться — в себя приходит.
Все, думаю, пора переходить к делу. Обещал Братку урегулировать его половой вопрос — изволь! Вряд ли представится другой такой случай. Не лазать же всем нам по окрестным предгорьям, чтобы отловить ему настоящую Пумиху?!
108 
