Последние отзывы

  109  

Хотя очень часто те, кого настигал клинок самерийца, даже не чувствовали удара. Только внезапную слабость и теплоту внутри, когда кровь из разорванной печени начинала плескаться в латах.

Гибкий, стремительный, Кэр метался в тылу Алых, и, пока меч Фаргала поразил двоих, узкое лезвие «скорпиона» выпило втрое больше жизней.

Вождь соктов раньше, чем царь, увидел длинную гибкую тень, метавшуюся за спинами Алых. А когда из горла воина, который атаковал Люга, вдруг выскочил окровавленный стальной «язычок», сокт осознал, что у них появился союзник. Еще один Алый повалился с разрубленным шлемом, и тут над головой Кэра взлетел меч Фаргала…

Юноша вовремя заметил опасность, прыгнул в сторону и наткнулся на плечо Алого. Он вскинул руку, понимая, что «скорпион» не защитит от рубящего удара огромного меча…

Изогнутый клинок возник между мечом царя и хрупким лезвием «скорпиона»… И отвел удар. Правда, парируя, Люг едва удержал оружие в руках.

– Нет! – выдохнул сокт.

Но царь, сообразив уже, что едва не прикончил союзника, перехватил меч и воткнул его в шею Алого, собравшегося прикончить Кэра.

Сын вождя отпрыгнул далеко назад, уйдя от нового удара. Теперь, когда его обнаружили, молодой воин уже не мог убивать с прежней эффективностью. Но и врагов оставалось только четверо.

Эти четверо бились до последнего и умерли безвинно и бессмысленно.

Три воина стояли в окружении десятков окровавленных тел.

– Ашшур! – прорычал Фаргал.– Как я ненавижу магов!

– Ты поспел вовремя, солдат! – сказал вождь соктов самерийцу.– Эй, да я тебя знаю!

– Я – Кэр, сын Хардаларула! – гордо произнес молодой воин.

– Слышал я и имя Хардаларула! – задумчиво проговорил сокт, обтирая кровь курткой одного из убитых.

Но не стал уточнять, где и когда он слышал имя отца Кэра.

– Но тебя я помню не как сына вождя,– продолжал Люг.– Ты – тот человек, которого наш царь отказался помиловать во имя справедливости. Не так? Ведь это тебя должны были казнить на площади у городского Совета? Пожалуй, иногда имеет смысл отступить от справедливости ради правды.

– Благодарю тебя! – сказал подошедший к ним Фаргал.– Твой меч оказался неплохим подспорьем для наших.

– Скажи лучше – он спас наши жизни! – уточнил сокт.

– Пожалуй,– не слишком охотно согласился царь.

– Это не я, это Кайр…– смущенно пробормотал сын вождя. – Он дал мне талисман, защитивший разум от чар.

– Они все еще действуют,– произнес Люг.

– Так ты из наемников Кайра? – спросил Фаргал.

– Я – его родич.

– Хорошо,– сказал царь и отвернулся.

Взгляд его упал на полегших воинов.

– Бедняги,– пробормотал он.– Люг! Надо помочь им. Наверняка кто-то еще жив.

– Чары действуют.– Сокт покачал головой.– Наклонись над раненым – и он всадит тебе в горло кинжал! Предлагаю сначала добраться до тех, кто виновен в этой бойне.

– Так идем же! – прорычал Фаргал.

Не дожидаясь сокта и Кэра, он бегом устремился к черному зеву коридора.

– Держись позади! – посоветовал сокт Кэру.– У тебя только талисман, а у нас мечи, что не боятся магии.

Перстень, который Фаргал несколько дней назад надел на палец, полыхал алым пламенем. А браслет Люга сиял так, что освещал коридор не хуже факела. Три силы вели их: собственная воля, магический зов и чары того, кто соединил десятки судеб в собственную паутину.

Когда повозки царских магов въехали в крепость вслед за Черными, Шотар, не теряя ни минуты, подскакал к первой и прямо с седла прыгнул на подножку возницы.

– Гони прямо, малый! – приказал он.– Маг! Мескес! Мы едем к Ремийскому замку.

– Я понял,– отозвался Верховный маг из глубины повозки.

Колеса загрохотали по мощеной дороге.

– Нам надо…– начал капитан.

– Теперь помолчи! – перебил Мескес.– Все, что ты хочешь сказать, я уже знаю.

Так, в молчании, под стук колес по булыжникам и брань солдат, уворачивающихся от скачущих лошадей, они доехали до замка.

Возница спрыгнул и помог сойти Мескесу.

Клык Кхорала, черный, тяжелый, нависал над ними, распахнув негостеприимные двери.

Три мага неторопливо поднялись вверх по ступеням к вратам замка. У подножия лестницы уже не было ни Кайра, ни трупа десятника из Алых. А вот тела бритоголовых так и остались лежать. Внутрь же и вовсе никто заглянуть не решился.

  109