Особенно,... 
75 
И они отбились бы, если бы не оборотни. Маххаим в кашу не полезли. Они издали давили на психику. А черные резали. Оборотни вошли в городок, лишь когда всякое сопротивление было подавлено. И началось самое страшное.
До той ночи численность колонии достигала почти пяти тысяч. После – меньше тысячи. Убили почти всех мужчин. И всех детишек.
Это был ужас. Дома, в Центральной Сибири Говорков был учителем. В колонии ему тоже предстояло стать учителем. Он был одним из самых уважаемых колонистов. Сам Пророк с ним время от времени советовался…
Непонятно, как Говорков не сошел с ума. С его тонким Даром чувствовать Гармонию и людей.
Так или иначе, но Говорков выжил. Видимо, его сочли неопасным. И с ума он тоже не сошел. Справился.
Через какое-то время уцелевших колонистов разбили на небольшие группы и повезли на юг. Маххаим к этому времени уже ушли. Остались только черные. Но все равно никто из колонистов не пытался сопротивляться. Все были запуганы и раздавлены…
Через некоторое время Говоркова и еще троих продали аборигенам, другим, не из племени черных убийц. Всех, кроме Говоркова, оставили в городке километрах в ста выше по течению. А его привезли сюда и подарили нынешнему хозяину. Один их купцов был его родственником. И он уже знал, что раб умеет резать по дереву.
Так Говорков и жил теперь. Резал матрешек и ждал непонятно чего.
И дождался.
– Пойдешь со мной? – спросил я.
Михал Михалыч мотнул головой:
– А смысл? Если я сбегу – меня будут искать. Найдут – вернут обратно. Накажут, но не слишком строго. Я ведь – имущество, – Говорков хмыкнул. – Я не виноват. Виноват будешь ты. Получится, что ты меня украл. За это могут и убить.
– Убить меня непросто, – заметил я.
– Тем хуже. Местные могут пожаловаться туда, – он показал на ту сторону реки.
– А там – кто?
– Те самые.
Вот как. Интересная информация.
А не наведаться мне на тот берег? Поглядеть, что там за уроды стоят.
«Скажи мне, каков твой Бог, и я скажу, кто ты» – написано на фронтоне Школы Одаренных в Новосибирске, столице нашей теократии.
От воспоминания о родине на душе потеплело.
– Ничего, дружище, – сказал я Михал Михалычу. – Управимся с Божьей помощью.
Тот невесело засмеялся:
– Бога тут нет. Зато есть дьяволы. И человек против них – как курица.
– Далась тебе эта курица! – в сердцах произнес я. – Хочешь, подарю тебе штаны из шкуры оборотня? Хочешь?
– Что ты болтаешь, Вовка! – повысил голос мой соотечественник. – О них и думать без дрожи невозможно! Если бы ты видел то, что видел я…
– Извини, пока не могу, – сказал я. – Через годик, не раньше. Если ты, конечно, сам об этом не забудешь. Думаю – не забудешь.
Я в очередной раз убедился, что Михал Михалыч – парень сообразительный.
– Что ты сказал? – спросил он после паузы.
– Я обещал тебе штаны.
– Нет, потом.
– Извинился, что не могу заглянуть тебе в голову. Пока.
Говорков резко повернулся, ухватил меня за руку:
– Ты шутишь?
– Бывает. Но не сейчас.
Он тут же выпустил меня, отодвинулся:
– Кто ты? – спросил он.
– Хочешь, чтобы я представился по всей форме? – мягко поинтересовался я. – Ладно. Спасательная служба Теократии Центральная Сибирь. Мастер Исхода Владимир Воронцов. Друзья зовут меня Гризли, но мы, Михал Михалыч, пока не друзья. Так что зови меня Владимиром.
– Мастер Исхода! Здорово! – Говорков мгновенно воспрял. – Значит, дома знают о том, что с нами случилось?
– Нет. Известно только, что Шу Дам погиб. Так как насчет штанов?
– Вовка… То есть Владимир… Ты сам видел, как оборотень убил эту девушку, Ванду? Собственными глазами.
– Да.
– И ты продолжаешь шутить?
– Мне жаль ее, Михал Михалыч, – ответил я мягко. – Мне жаль, что я не смог ей помочь. Но она умерла, а мы живы. И я сделаю все, чтобы оборотни поняли: мы – не курицы.
– О вас, Мастерах Исхода, рассказывают разные чудеса, – произнес Говорков, глядя на воду. – Но еще я слыхал: после Исхода все ваши таланты исчезают.
– Дар слабеет, – уточнил я. – Мускулы и навыки остаются.
– Думаешь, этого достаточно, чтобы справиться с Дьяволом?
– С Дьяволом – не знаю. А вот с Маххаим – наверняка.
– Хотелось бы верить…
– А ты верь, – посоветовал я. – Тем более, я обещал тебе штаны.
– Когда ты с ними схватишься по-настоящему…
– Уже, – сказал я.
– И… что?
– То. Сижу рядом с тобой. Во плоти, заметь.
75 
