24 
– Он смотрит в нашу сторону, – сообщила Аннабелла. От волнения ее поза стало немного напряженной. – Нахмурился, как и все остальные. Малышка всем мешает. Я унесу ее отсюда и...
– Никуда ты ее не унесешь, – скомандовала Лилиан. Это мой дом, и ты моя подруга. А тех, кого раздражает детский плач, тут никто не задерживает.
– Тихо, – прошептала Эви. – Он идет сюда. Дейзи уставилась в свою чашку, напряжение скрутило ей мышцы.
Подойдя к столу, Свифт вежливо поклонился.
– Как приятно снова вас увидеть, миледи, – сказал он Лилиан. – Позвольте поздравить вас со вступлением в брак и... – Свифт заколебался. Хотя беременность Лилиан уже невозможно скрыть, упоминать о ее положении невежливо. – И вы прекрасно выглядите, – закончил он.
– Я размером с бочку, – уныло ответила Лилиан, отмахнувшись от его дипломатичной вежливости.
Свифт твердо сжал губы, словно пытался подавить улыбку.
– Вовсе нет, – мягко сказал он, взглянув на Эви и Аннабеллу, ждавших, когда их представят.
Лилиан нехотя уступила.
– Это мистер Свифт, – пробормотала она, махнув рукой в его сторону. – Миссис Саймон Хаит и леди Сент-Винсент.
Свифт ловко склонился к руке Аннабеллы. Он проделал бы то же самое по отношению к Эви, если бы она не держала ребенка. Если что-нибудь не предпринять, хнычущая Изабелла скоро заплачет в голос.
– Это моя дочь Изабелла, – извиняющимся тоном сказала Аннабелла. – У нее зубы режутся.
Это его быстро отпугнет, подумала Дейзи. Мужчины терпеть не могут детского плача.
– Вот оно что.
Свифт, гремя какими-то мелочами, рылся в кармане. Господи, что у него там? Дейзи увидела, как он вытащил белоснежный носовой платок, перочинный нож и рыболовную леску.
– Что вы делаете, мистер Свифт? – насмешливо спросила Эви.
– Кое-что мастерю.
Зачерпнув ложку колотого льда, он положил его в центр платка, закрутил уголки и туго обвязал леской. Убрав нож, он без всякой застенчивости протянул руки к ребенку.
Округлив глаза, Эви отдала ему девочку. Четыре женщины с изумлением смотрели, как Свифт привычным жестом подхватил Изабеллу, тут же уткнувшуюся ему в плечо. Он дал малышке платок со льдом, который она принялась мусолить, не переставая плакать.
Не обращая внимания на всеобщее удивление, Свифт с девочкой на руках отошел к окну и что-то тихо ей говорил. Он явно рассказывал малышке какую-то историю. Через пару минут Изабелла затихла.
Когда Свифт вернулся к столу, девочка сонно сопела, сомкнув ротик вокруг импровизированного холодного компресса.
– О мистер Свифт! – благодарно воскликнула Аннабелла, взяв у него из рук дочку. – Какой вы умный! Спасибо.
– Что вы ей рассказывали? – требовательно спросила Лилиан.
– Я решил, что нужно отвлечь ее, пока десны не успокоятся, – вежливо ответил Свифт, взглянув на Лилиан, – Поэтому я подробно рассказал ей о Платановом соглашении 1792 года.
– Что это такое? – впервые заговорила с ним Дейзи. Мэтью посмотрел на нее. Его лицо было спокойным и любезным, и Дейзи сегодняшнее утреннее приключение на секунду показалось грезой. Но ее кожа и нервы все еще хранили четкий отпечаток его тела.
– Это договоренность о начале биржевых операций в Нью-Йорке, – сказал он. – Думаю, это было очень поучительно, но мисс Изабелла, кажется, потеряла интерес, когда я заговорил о комиссионных сборах и вознаграждениях.
– Понятно, – сказала Дейзи. – Малышка уснула от скуки.
– Слышали бы вы мой доклад о причинах, приведших к краху 1837 года, – ответил Свифт. – Мне говорили, он действует лучше настойки опия.
Глядя в его мерцающие синие глаза, Дейзи против воли хихикнула, и он одарил ее молниеносной ослепительной улыбкой. Дейзи вдруг обдало жаром.
Свифт задержал внимание чуть дольше, словно был зачарован тем, что увидел в ее глазах. Резко оторвав от нее взгляд, он поклонился сидевшим за столом дамам.
– Не буду вам мешать, леди. Приятного аппетита. – Взглянув на Аннабеллу, он серьезно добавил: – У вас чудесная дочь, мадам. Я не стану сетовать на отсутствие у нее интереса к моей лекции.
– Это очень любезно с вашей стороны, сэр, – со смеющимися глазами ответила Аннабелла.
Свифт вернулся к остальным гостям, а молодые леди бесцельно размешивали сахар в чашках и расправляли салфетки на коленях.
Первой заговорила Эви.
– Ты была права, – сказала она Лилиан. – Он совершенно ужасен.
– Да, – выразительно добавила Аннабелла. – Первое, что приходит на ум, когда смотришь на него, это «вялый шпинат».
24 
