69 
Брат Адам не мог поверить в свою удачу. Орки, подобно знати среди людей, ни во что не ставили простолюдинов, считая их тупыми и недалекими. Допустим, в отношении Алины орки и не ошиблись, да вот только глухой она не была и к тому же обладала неплохой памятью, а уж выуживать информацию дознаватель умел – это его профессия, как-никак. Конечно, война с королевствами людей была невыгодна тем торговцам, которые разводили людей как скот и имели на этом большую прибыль. Если император победит, то рабов будет столько, что цены на рынке резко обвалятся. Это сегодня раб-человек в несколько раз дороже орка, а как этих рабов станет много, то и разница в цене уменьшится, если вообще останется: рабов будет много, очень много. Считать, что орки ошибались в своих прогнозах, он не мог. Кому, как не им, которые могут пострадать в первую очередь от этой войны, знать, в каком состоянии сейчас находятся дела, по подготовке похода?
Выходит, когда он думал, что Господь отвернулся от раба своего, на самом деле он не только помогал, но и направлял его. Не нужно было ему в столицу. Все, что нужно, он узнал и здесь. Главное, за чем его посылали сюда, – это выяснить, существует ли опасность похода имперского войска в земли людей, и ответ ему теперь был известен. Орки придут. Не в этом году, но, возможно, уже в следующем. Времени не оставалось вовсе. Теперь нужно было думать над тем, как бежать отсюда, благо город находился не так далеко от границы. Если отряд под командованием сэра Андрэ сумел остаться незамеченным в этих степях, то он один справится с этим и подавно.
Глава 6
Битва
Угра сидел первым гребцом возле левого борта большой лодки и работал веслом. Эта работа не требовала умственных усилий, руки сами делали свое дело, методично и равномерно, как хорошо отлаженный механизм, чего можно добиться только очень большой практикой. Он даже и не вслушивался в команды рулевого, сидящего на корме и задававшего темп, – все происходило помимо его воли, руки сами вливались в такт, задаваемый гребцам, и сами изменяли ритм движения, если это требовалось. Лодка легко рассекала воды Могучей, несясь вперед, словно птица, мягко разваливая воду, пластая ее и прогоняя вдоль бортов. Воин же был занят своими мыслями.
В том походе он сумел выжить только чудом. И с высокого берега Могучей, и из зарослей на берегу Теплой, прозванной так за то, что вода в ней прогревалась гораздо быстрее, чем в других реках, а замерзала позже, в него стреляли очень хорошие стрелки, но духи сберегли ему жизнь и отвели стрелы врагов. И потом, когда он уходил от погони, уже по земле, без вмешательства духов никак не обошлось. Он конечно же был опытным следопытом и охотником, но и гнались за ним тоже очень опытные охотники, – он презирал людишек, но не боялся признать за ними мастерства в чем-либо, если видел его. Так вот эти охотники были настоящими мастерами: и не раз, и не два он думал, что вот сейчас ему конец. Нет, не только благодаря своим ловкости и умениям он сумел выскользнуть из той западни.
Но дома его встретили с недоверием и насмешками. Старейшины конечно же могли поверить в то, что люди в очередной раз решили возвести укрепления в проходе. Они уже не раз пытались сделать это. Но спокойно принять то, что воин их рода струсил и сбежал с поля боя, они не могли. Угру тут же заклеймили трусом.
Что он мог поделать в этом случае? Он мог только доказать, что вовсе не испугался смерти, а хотел только доставить весть соплеменникам о том, что люди что-то задумали, чтобы больше не гибли рейдерские отряды, чтобы воины понапрасну не лишались жизней, так как каждая утрата ослабляла племя.
Уже подходя к родовому истукану и готовясь вспороть себе живот, чтобы намотать свои кишки на родовой знак, с презрительной улыбкой на губах, Угра вспомнил о кошеле с браслетами погибших воинов. Развязав кожаный ремешок, он бросил кошель к ногам шамана, ибо только он мог позаботиться о душах погибших в бою и оставленных на поругание врагам. Но не над всеми эти людишки смогут позабавиться, так как в большинстве своем им достались только тела, а души – вот они, переданы в заботливые руки шамана.
– Что это, Угра? – удивленно спросил шаман.
– Души воинов. Ты сумеешь о них позаботиться.
Открыв кошель и увидев его содержимое, шаман поднял удивленный взгляд на воина, уже взявшегося за нож, чтобы совершить последнюю прогулку.
– Погоди, Угра. – Голос шамана звучал громко и торжественно, не подчиниться ему было просто невозможно. – Родичи. Перед вами стоит воин, которому мы доверили жизни наших сородичей и отправили его старшим. Он вернулся, они – нет. Мы обвиняем его в трусости. Но может ли трус, потерявший от страха голову, собрать браслеты павших, когда вокруг свистят клинки врагов? Нет. Трус – он и есть трус, и ему плевать на то, как погибнут его товарищи, потому что он думает только о своей шкуре. Угра, как и подобает настоящему воину, не забыл о том, что долг выжившего перед павшими – сделать все, чтобы спасти его душу, чтобы она отправилась в места вечной охоты. Так трус ли Угра? Я говорю: нет. Мы уже лишились десятка хороших воинов. Так стоит ли нам лишаться еще одного, чтобы он мог доказать нам, что он не трус? Я говорю: нет. Достоин ли Угра доказать в бою, а не у столба, что он не трус, а настоящий воин? Я говорю: да. Я все сказал. Решайте, старейшины.
69 
