140 
Когда он наконец определился с расположением приклада и рукояти, дверь в кабинет отворилась, и в него вошла Анна.
Зябко кутаясь в шаль, хотя в доме было тепло (вероятно, сказывалось завывание ветра за окном), она подошла к мужу и, прильнув к его спине, мягко обняла, скрестив руки на его груди. Андрей, машинально склонив голову, поцеловал ее руки и потерся щекой о ее кисти.
— Ой, царапаешься.
— Извини.
— Не извиню. Либо отпускай бороду, либо брейся постоянно, — прижавшись сильнее, наиграно капризно заявила она.
— Ну, не бриться же мне по два раза на дню! — притворно возмутился он, подыгрывая жене.
— А почему бы и нет? Ты же говорил, что любишь меня и готов ради меня на все. Или такие жертвы в перечень не входят?
— Ну-у, если ты настаиваешь, то без проблем. Только вот боюсь, что моя кожа будет несколько возражать против чрезмерного употребления бритвы, и мое лицо покроется прыщами.
— Нет. Прыщи не хочу. А как насчет бороды?
— Да чешется она постоянно.
— Все-то тебе не так. Ладно, придется тебя терпеть.
— Ну, спасибо.
— Не за что.
Андрей вновь слегка потерся о ее руки и нежно поцеловал их. Нет, все же он был чертовски везуч. Анна оказалась просто чудом. Когда он вернулся из того рейда на затерянный в лесу хутор, его жена предстала перед ним в совершенно другом свете. Перемены были столь разительны, что он поначалу просто остолбенел, но уже через мгновение сбросил оцепенение и привлек ее к себе со всем пылом, который в нем скопился в изрядном количестве. Как выяснилось чуть позже, ровно через столько, сколько потребовалось им, чтобы подняться в спальню и сбросить с него доспехи, а ей избавиться от платья, пыла и страсти в его жене скопилось еще больше.
Разница была столь разительной, что Андрей не сразу смог поверить в происходящее. Темперамента у Анны оказалось столько, что она затмила даже многоопытную баронессу Бишоп. Только под утро всю ночь боявшийся вспугнуть супругу Андрей все же поинтересовался причиной столь разительных перемен. Узнав же, решил, что, наверное, и действительно им руководил сам Создатель, когда он вызвался схватиться на Божье суде. Он был настолько благодарен падре за то, что он сделал, что готов был теперь за него, как говорится, и в огонь, и в воду. Надо ли говорить, что не менее благодарен он был и Агнессе. В свое время он спас ее жизнь, но спроси его сегодня, считает ли он, что она рассчиталась с ним — и он без раздумий ответил бы «да», ибо разве не столь же дорого счастье, сколь и сама жизнь? Если в жизни нет счастья, то это просто существование, а существовать он не хотел.
— Ко мне тут Брук прибежал, боится за тебя. Говорит, ты был таким странным и возбужденным.
— Есть немного. Понимаешь, придумал кое-что и пока не забыл… Вот, побежал чертить.
— Это?
— Да.
— Похоже на твое оружие.
— Только похоже, но совсем другое.
— Сильнее?
— Нет. Но нечто между арбалетом и моим оружием. Во всяком случае, я на это надеюсь.
— Закончил?
— Пока даже не начал.
— Хорошо.
Сказав это, Анна прошла к креслу и, скинув тапочки, забралась на него с ногами, поджав их под себя и поплотнее укутавшись в шаль. Всем своим видом она давала понять, что готова ждать супруга столько, сколько потребуется, хоть всю ночь, хоть сутки напролет.
— Анна!
— Даже не проси. Я слишком долго спала в своем холодном конце кровати, больше не хочу. Мне еще предстоит спать в холодной постели, когда ты соберешься куда-нибудь, — упрямо мотнув головой, заявила жена.
— Не будь маленькой.
— А мне казалось, что тебе нравится, когда я похожа на маленькую девочку и начинаю капризничать, — лукаво проговорила она.
— Ты поняла, о чем я, — нежно улыбнувшись, сказал он, при этом его лицо сияло, как начищенная монета.
— Конечно поняла, глупенький. Ты не обращай на меня внимания. А давай, пока ты тут будешь чертить, я быстренько сбегаю на кухню и принесу что-нибудь перекусить.
— А если я растолстею?
— Вот уж из-за чего не переживай. Ты как раз и был толстым, когда я на тебя глаз положила.
— Уверяю тебя, что к тому времени я уже успел порядком сбросить вес.
— А сейчас тебе не даст зажиреть Джеф.
— Ну, а если ты поправишься? Толстухи не в моем вкусе.
— Не поправлюсь. К тому же, я еще не набрала свой прежний вес. Зачем тебе сушеная рыба? Ну так как?
— Хорошо.
140 
