96 
Тея вскрикнула от ужаса, но Лусиус, не двигаясь с места, вдруг взмахнул рукой. В ответ раздался топот ног, и не успел Рудольф понять, что происходит, как его с обеих сторон схватили сильные руки двух разбойников. Они ждали у двери именно на такой случай. Из уважения к святости этого места они обнажили головы, но не сняли масок. Ярость оказавшегося в плену Рудольфа могла сравниться только с изумлением викария.
– Я не стану вступать с вами в поединок, кузен Рудольф, – негромко проговорил Лусиуе. – В отличие от вас я не имею желания проливать кровь человека из моей семьи. Однако мои люди будут держать вас в плену, пока я не решу, что с вами делать. Уведите его, – коротко приказал он.
Хотя Рудольф продолжал вырываться все время, пока его вели по проходу между скамьями, он ничего не мог поделать.
Когда его вывели во двор, он начал сыпать громкими проклятиями, но потом звуки шагов и голос Рудольфа стихли в отдалении. Только тогда Тея заглянула в глаза Лусиуса и прочла в них выражение такой любви и нежности, на какое, как ей казалось раньше, лицо человека просто не способно.
– Ах, Лусиус, я благодарю Бога за то, что ты успел вовремя! – прошептала она. – Мне было так страшно!
– Он не причинил тебе боли, любимая моя? – спросил Лусиус.
Она покачала головой. Счастье заставило ее мгновенно забыть все страхи и оскорбления, которые ей пришлось вынести. Сердце у нее колотилось так, что трудно было дышать. И она ощущала, что сильное тело Лусиуса тоже чуть дрожит от чудесного чувства близости к любимой. И только когда викарий заговорил, они оба вспомнили, что он по-прежнему стоит рядом с ними.
– Дети мои, – очень мягко спросил он, – не позволите ли вы мне благословить то счастье, которое я читаю на ваших лицах?
Лусиус бросил на него быстрый взгляд, а потом снова посмотрел на Тею. Прерывающимся от волнения голосом она проговорила:
– Лусиус, пожалуйста… пожалуйста, скажи «да»!
Она почувствовала, в каком напряжении застыло его тело.
Снова посмотрев на викария, он сказал:
– Я изгой, человек, который не может предложить любимой женщине ничего, кроме сердца, полного обожания, и своего тела, которым он поклялся служить ей до последнего вздоха.
Достаточно ли этого женщине? Ведь в ее жизни не будет покоя, не будет будущего!
Викарий молча повернул свое доброе морщинистое лицо к Tee. Она поняла, что священник ждет ее ответа.
– Какое это имеет значение? – тихо проговорила она. – Главное, что Бог послал нас в этот мир, чтобы мы любили друг друга. Мы сможем быть вместе, и не важно, будет ли нам дано много времени или совсем мало, будем ли мы в безопасности или должны будем страшиться всех па свете. Важна только наша любовь. Нас уже соединила Божественная сила, и наши души едины, даже если тела разлучены.
Она почувствовала, как пальцы Лусиуса сжали ее руку. Он прижался к ней губами. Секунду она ощущала страстное прикосновение его губ к ее пальцам, а потом, не выпуская ее руки, Лусиус повернулся к викарию.
– Вы освятите наш брак, сэр? – спросил он.
Викарий открыл требник и снова начал свадебный обряд, но на этот раз Тея слышала и понимала каждое слово, всем существом отзывалась на них. Она сосредоточилась на священном обряде, на молитве – такой удивительной и прекрасной, что ей казалось, будто она ощущает присутствие ангелов.
Спокойный и серьезный голос Лусиуса повторял за священником слова обета. А когда наступил момент надеть ей на палец кольцо, он снял с правой руки золотой перстень с печаткой, который носил на мизинце, и надел его Tee на безымянный палец. Кольцо пришлось как раз впору. А потом они опустились на колени, чтобы священник благословил их уже как супружескую чету.
В это мгновение Tee показалось, что их осиял золотой свет и что их благословляет не дрожащий старческий голос викария, а сильный и могучий глас Того, Кто смотрит на них с небес. Это было совершенно непередаваемое чувство, и, ощущая, что пальцы Лусиуса сжимают ее собственные, она молилась о том, чтобы ей была дана возможность подарить ему хоть частичку того счастья, которого он так заслуживает.
Они все стояли на коленях перед алтарем, когда викарий уже ушел в ризницу. Как только священник отошел, Лусиус, не вставая с колен, привлек Тею к себе и поцеловал в губы.
Этот поцелуй был благоговейным и нежным, словно они стояли на пороге иного мира. С сияющими, словно утреннее солнце, лицами они поднялись с колен и, держась за руки, пошли следом за викарием в ризницу.
96 
