35 
Но больше всего ее беспокоило то, что стоило ей подумать о Рейфе, и ее чувства выходили из-под контроля.
О Господи! Почему все так запуталось в ее жизни?
Теплое августовское солнце пробивалось сквозь окна два дня спустя. После ленча Дэни и тетя Флора собирались отправиться за покупками, надеясь, что это развлечет Даниэлу и поможет ей хоть на время избавиться от печальных мыслей.
Но не успели они уйти, как в дверях появился Рейф со шляпой в руке и, как всегда, неотразимый.
– Я получил вашу записку, – сказал он, когда она пригласила его в гостиную и закрыла раздвижные двери. – И рад, что вы не стали медлить.
Дэни смерила его взглядом. Она послала ему записку, в которой говорилось, что она разорвала помолвку. Она надеялась, что он прочтет горечь между строк.
– Вы не оставили мне выбора. Я действовала быстро, надеясь, что так будет менее болезненно для Ричарда.
Даниэла устроилась в кресле с высокой резной спинкой, а Рейф – на софе, обтянутой розовым бархатом, напротив камина.
– «Нимбл» отплывает в Англию в конце следующей недели. Я заказал места для нас, а также для вашей тетушки и горничной мисс Лун. Но я бы хотел, чтобы мы поженились до отъезда.
– Что? – Она едва не подпрыгнула на кресле. – Это невозможно! К чему такая спешка? Почему мы не можем подождать, пока вернемся в Англию?
Она заметила, как он передернул плечами, и поняла, что он изо всех сил старается держать себя в руках.
– Мы ждали пять долгих лет, Даниэла. Я хотел бы, чтобы этот вопрос был улажен раз и навсегда, и так, как полагается. Теперь, когда решение принято, я хочу, чтобы мы поженились, и как можно скорее. С согласия вашей тети я сделал необходимые приготовления к скромной церемонии. Она состоится здесь, в саду, накануне нашего отъезда. А потом, когда мы вернемся в Лондон, то отпразднуем нашу свадьбу более широко.
– То есть это произойдет… менее чем через неделю? Вы ждете, чтобы я… Чтобы я…
– Что, Даниэла?
Она глубоко вздохнула, стараясь обрести самообладание:
– Наша жизнь переменилась. Я не знаю, какой вы теперь, Рейф. Мне нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что… я должна разделить с вами постель. Я не могу так просто…
Уголки его губ приподнялись.
– Было время, когда вы страстно хотели меня.
Ее щеки стали пунцовыми. Она прекрасно помнила тот вечер, когда он поцеловал ее в яблоневом саду. Но, несмотря на это, она не была готова к интимным отношениям, не желала дать ему еще большую власть над собой, чем ту, что он уже взял.
Она вздернула подбородок.
– Вы так далеко зашли в своих требованиях, но, увы, я пока не готова их удовлетворить. Мне нужно время, Рейфел, чтобы свыкнуться с тем, что вы теперь мой супруг.
Легкая тень пробежала по его лицу. На мгновение он отвел глаза.
– Согласен, это справедливое желание. И я не стану предъявлять обычные супружеские права, пока мы не вернемся в Англию.
Она воспряла духом.
– Может быть, лучше, если мы сохраним нашу женитьбу в тайне? Мы можем пока жить отдельно, как жили…
– Что за черт! – Рейф еле сдерживал раздражение. – Вы достаточно умны, чтобы понять, что так не может продолжаться. Я хочу вас, Даниэла, хочу с того дня, когда встретил. И это не изменилось. Я надеюсь, что пройдет какое-то время, и вы снова будете испытывать такое же желание.
Даниэла не стала настаивать. Рейфел Сондерс сильный, мужественный и очень привлекательный мужчина. Будучи девушкой, она часто просыпалась среди ночи и думала, что это значит – заниматься с ним любовью? И хотя она страшилась этого, в то же время сгорала от любопытства.
– Значит, мы пришли к соглашению?
– Выходит, что так, и мне придется сожалеть об этом каждый день нашего долгого путешествия.
Кэролайн Лун прогуливалась по аллее позади дома на Арч-стрит.
– Роберт?
Он направлялся к ней, наклонился и поцеловал в щеку.
– Моя дорогая Кэролайн!
Каро покраснела. Они вернулись в город уже неделю назад и встречались каждый день. Каро была удивлена, узнав, что этот «тип» Эдмунд Стайглер живет в Филадельфии. Это означало, что и Роберт Маккей жил здесь.
Тот вечер, когда она встретилась с ним в конюшне, был просто волшебный. Когда она пришла, он повел ее в поле рядом с большим сараем и показал прелестного маленького жеребенка, притулившегося к своей матери.
– Его зовут Данди.[1] Старшая дочка Уэнтца назвала его так, потому что он обожает одуванчики.
35 
