71 
Я посмотрел на мрачную физиономию Ивана, и мне стало смешно.
– Что ты нашел веселого в моих словах? – буркнул Сучков.– Или тебе нравится перспектива оказаться в американской тюрьме? Думаешь, это первый случай, когда русских туристов здесь сажают за решетку? Русских тут не очень-то любят, учти. Наши деньги – да, но не нас…
– Это их трудности,– усмехнулся я.– И это ты – простой турист. А я – нет.
– А какой ты турист? – желчно осведомился Сучков, исследуя шишку на затылке.– Сложный?
– Я, Ванька, не просто турист. И здесь. И везде. И всегда я, в первую очередь, сотрудник Комитета по выявлению и пресечению несанкционированных научных исследований. И это не я совершил нападение на полицейского, а полицейский совершил нападение на меня. И все прочие – тоже. Готов поспорить, что часа не пройдет, как сюда явятся «официальные лица» с нижайшими извинениями.
– А если не явятся? – спросил Сучков.– Что тогда?
– Тогда…– я посмотрел на запястье, с которого при аресте сняли (я не возражал) мой личный браслет-коммуникатор.– …Тогда часиков этак через пять-шесть здесь будет группа санирования и зачистки. И у тебя будет возможность в действительности, а не по мультикам узнать, как работает «Алладин».
Глава двадцать вторая
ЗАКОН И ПОРЯДОК В ЛАС-ВЕГАСЕ. АМЕРИКАНСКАЯ ВЕРСИЯ
– Я буду отвечать на вопросы только в присутствии русского консула,– монотонно повторял Сучков.
Американские копы скучно и примитивно пытались повесить на него целый букет статей: нападение на полицейского, отъятие у оного оружия, предумышленное (первой степени, как тут принято выражаться) убийство некоего Хамаса Брика, ушедшего в лучший мир от кровоизлияния в мозг, вызванного ударом пластиковой пули, выпущенной из оружия, отъятого… Короче, пытались отмазать своего толстозадого коллегу.
С момента задержания русских прошло полтора часа. Никаких «официальных лиц с извинениями» не наблюдалось. Теперь оставалось ждать обещанную Артёмом через пять-шесть часов «группу санирования и зачистки». Но эти пять-шесть часов следовало еще пережить.
– Я хочу видеть русского консула,– устало проговорил Сучков нависшему над ним чернокожему.
– Я тебе, белая сука, сейчас сделаю такого консула…– посулил черный коп, раскачивая перед носом у Ивана кулачищем.
Другой полицейский, еще чернее, давил лапами плечи Сучкова и дышал ему в затылок смесью ментола и чеснока.
Сучков мог бы уложить обоих за три секунды. Заднему – головой в рожу, переднему – ногой по органам размножения. Но что дальше? Руки скованы за спиной, за стеклянной дверью – целая прорва копов… Что характерно – ни одного европеоида. Пристрелят раньше, чем Сучков откроет дверь.
– Лучше бы тебе, русский, признаться,– просипел в ухо второй полицейский.– Твой дружок поумнее. Ты видел: он всё подписал и теперь отдыхает в уютной камере. Поверь, русский, так будет лучше. Подпишешь признание – и мы сразу позвоним твоему консулу.
Не врал коп. Грива действительно всё подписал. Признался в убийстве трех человек и нанесении телесных повреждений еще двадцати двум. Признался, что сам напал на толпу «в состоянии умопомрачения»…
Зачем Артём это сделал, Сучков не знал. Наверное, у него были причины. Сучков ничего подписывать не собирался. Возможно, это было неправильно. Возможно, ему следовало поступить так же, как поступил Грива, в надежде, что свои потом сумеют как-то его вытащить. Но еще он знал, что, подписав признание, он многажды усложнит работу русским дипломатам…
– …Давай, заходи, русский,– полицейский втолкнул Гриву в камеру.– Тебе здесь понравится, русский! – Полицейский захохотал.
– Наручники сними! – потребовал Грива.
– Обойдешься! Трахать тебя в задницу они не помешают. Ха-ха!
Решетчатая дверь с лязгом захлопнулась.
Грива оказался в узкой клетке длиной метра четыре и шириной – около двух.
На нижних нарах сидели трое черных. На верхних, свесив ноги,– еще двое.
Похоже «специалисту по Африке» опять придется работать со знакомым контингентом.
Хотя нет. В отличие от Африки, где к белому человеку относятся с пиететом, в Североамериканских Штатах белое меньшинство всё еще не расплатилось за то, что в далеком прошлом предков нынешних афроамериканцев увезли от родных бананов и баобабов.
Сидевший на верхних нарах соскочил на пол. Здоровенный, накачанный, ухмыляющийся.
Гриве эта ухмылка не понравилась. Он отступил к двери, быстро оглянулся. В коридорчике за решеткой стояли двое копов. Тоже черных и тоже ухмыляющихся.
71 
