124 
— Лин? Где ты витаешь?
— Ох, прости.
Я натянуто улыбнулась.
— Кого ты сегодня встретила? — настойчиво повторил Демьян.
— Своего мужа.
Я затаила дыхание, внимательно наблюдая за ним. Стараясь не упустить ни одной мелочи. Его реакция была важнее моей уязвленной гордости и совсем недавно угасшей злости. Мне нужно не только слышать его слова, я должна почувствовать… что-то. И это что-то даст мне надежду или растопчет то, что осталось от меня. А возможно Стас ошибся. И Демьян не Черт.
Он положил приборы на тарелку и спросил с явной иронией:
— Мужа?
— Демьян, не нужно. Я все вспомнила. Понимаешь? Все.
Его глаза медленно наполнились пониманием, тогда я продолжила, радуясь, что голос не дрожит.
— И я знаю, кто ты.
Ни один мускул не дрогнул на бесстрастном лице. Как хотелось кричать, орать, наброситься на него, заставить его произнести хотя бы слово! Но он держался невозмутимо, величественно, я пораженно отмечала сходства с… Чертом. Как же можно было не заметить?! Конечно, все, что происходило со мной в последнее время, должно было, как минимум, закалить, но каждое новое событие оказывалось гораздо страшнее предыдущего!
Демьян молчал. А я ждала, как последняя идиотка!
— Ты так и будешь молчать? — не выдержав, спросила я.
Демьян стал очень серьезен. Невидящий взгляд уставился на меня, и тогда в нем появился проблеск осмысления.
До этого момента я не хотела принимать правду. Он, в одном лице, являлся и палачом и спасителем. Узнать такое и не лишиться рассудка невозможно. Тем более, что во мне уже успело созреть особое чувство, вскормленное болью, разочарованием и страхом, выращенным в тепличных условиях, где и теплица и морозный ветер, бушующий вне ее, были вызваны только им — нежданным подарком Судьбы.
Последние слова, как удары колокола, зазвучали в голове. Я словно вынырнула из топкого болота слепой надежды. Чем сильнее я ненавидела Черта, тем крепче влюблялась в Демьяна! Я воспринимала их, как разных людей, сущностей… или кем там он является! Я запуталась.
— Ты считаешь, тебе не нужно хотя бы извиниться? Все нормально? Как же обозвать то, что ты вытворял со мной в этих Играх? Безобидной шалостью?
— Ты хотела борьбы, и ты ее получила.
— Отлично, — процедила я, — Только я не этого хотела.
— Я предупреждал тебя — не решай задачу, ответа на которую нет!
— Еще немного, и я поверю, что ты — ангел!
После нескольких секунд напряженного молчания он произнес:
— Я — Черт.
— И этим все сказано!
— Нет, не все. Лина, то, что ты вспомнила прошлое, еще не значит, что ты знаешь все — в тон мне ответил Демьян, поднимаясь со стула. — Моей вины в том, что произошло с тобой, нет! И ты должна это понимать!
Демьян схватил меня за локоть, но я стряхнула его руку, словно обжегшись, а он отступил на шаг.
— Понимаю? Я ни черта не понимаю! — я начала закипать от гнева и, не выдержав взгляд Демьяна, повернулась к нему спиной.
Я слышала, как он шумно выпустил из легких воздух.
— Лина, это не детские игры в песочнице, и я не сопливый мальчишка, который отнял у тебя лопатку. Представь, что ты сидишь в кинотеатре и смотришь фильм, каждый кадр продуманный сценаристом и режиссером, несет смысл. И все это удачно вписывается в сюжет фильма, ведет к определенному финалу. Ты не можешь выхватить из ленты один из кадров, и судить о фильме, опираясь только на впечатлениях о нем.
Я почувствовала, как он сделал шаг ко мне, но, не оборачиваясь, выпалила:
— Прекрати нести этот бред! Искажение Судеб — тоже кадр кинофильма?
— Да. Ты считаешь, что Стаса спасла твоя решительность — это так, но все произошло только потому, что в этом заключался замысел Макоши.
Только после этих слов я, поколебавшись, решилась посмотреть на него. От растерянного взгляда Демьяна внутри меня нудно заскребло предчувствие. Он был удивлен этому не меньше меня.
— И наши отношения — тоже часть кинофильма?
Он долго не отвечал, но когда заговорил, в голосе снова появилась насмешка.
— Разве могло быть иначе? Меня использовали, так же, как и тебя. И я не буду врать, что мне нравились все перемены, произошедшие в моей жизни.
Я обернулась и, встретившись с его испуганным взглядом, поняла, что дела куда хуже, чем я могла предположить.
— Ты можешь представить, как я ощущаю себя в шкуре влюбленного идиота, когда за долгую жизнь максимум, что мог почувствовать — безразличие?
124 
