Последние отзывы

  65  

Если бы Серега не знал точно, где медвежья берлога, так и не нашел бы. «Вентиляционная» дырка в снегу оказалась прикрыта молоденькой елочкой. Заметить слабый парок, выходящий из отверстия, было практически невозможно.

– И что теперь? – спросил Духарев.

– Палку подлинней сруби да пошуруй внутри,– сказал Рёрех.– Вот он и вылезет.

Серега послушно вырубил шест, сунул его в сугроб и принялся шуровать.

Из берлоги раздалось недовольное ворчание. Серега выпустил шест и поспешно схватил воткнутую в снег рогатину.

– Еще шебурши! – недовольно буркнул стоящий поодаль Рёрех.– Это он во сне бурчит.

Серега снова взялся за палку.

Рычание стало громче…

– Счас полезет! – крикнул варяг.

Когда его наставник сказал «полезет», Серега именно так себе это и представил: из сугроба медленно вылезает недовольный мишка. Представление это было правильно только в одном. Мишка действительно оказался недоволен. А точнее сказать: очень недоволен! Просто в бешенстве. И то, что произошло в следующий миг, меньше всего соответствовало ленивому слову «полезет».

Сугроб внезапно взорвался. Как будто гранату внизу рванули. И в этом снежном гейзере как-то сразу материализовался стоящий на задних лапах здоровенный медведь.

Мгновение назад его и в помине не было – и вот он уже здесь и летит на Серегу, размахивая лапищами. А лапищи эти машут уже над Серегиной головой. Удивительно, что Духарев успел отбросить шест и схватить рогатину. Но он успел – и дальше, на рефлексе, всадил ее в мохнатую мишкину тушу…

Тр-ресь! – рогатина с хрустом переломилась, Серега полетел в сторону, а мишка пронесся мимо, с шумом упал на четыре лапы, развернулся со скоростью фигуриста, снова встал на задние лапы и, ревя, попер на глупого человечишку.

Серега, однако, успел вскочить на ноги и даже высвободить из петли топор.

Первый удар он нанес мишке прямо в морду… И мишка смахнул этот удар небрежным движением лапы, а второй лапой треснул Духарева по голове. Серега успел присесть, и медвежьи когти, лязгнув, вскользь проехались по шлему. Духарев отпрыгнул вбок, пропуская зверя мимо, и, широко размахнувшись, двумя руками всадил топор в бурую свалявшуюся шерсть медвежьей спины. Он услышал громкий хруст и тут же – рев такой силы, что захотелось присесть и заткнуть уши руками. Но он этого не сделал, а выпустил рукоять безнадежно застрявшего топора и шарахнулся в сторону. Медведь на мгновение потерял его из виду, и этого мгновения хватило, чтобы Серега успел вынуть из чехла нож.

А зверь уже снова шел на него, прорываясь сквозь мягкий белый снег, обильно пачкая его кровью, но не проявляя ровно никаких признаков слабости.

Духарев отступал, сжимая в руке нож, но сама мысль о том, что эдакую махину можно остановить двадцатисантиметровым ножиком, казалась столь же забавной, как попытка детской лопаткой остановить самосвал.

Внезапно, сквозь медвежий рев, до Серегиного слуха донесся громкий шлепок – и он увидел, как шкура на мишкиной груди лопнула и из длинного меха сам собой вылез красный цветок.

Медведь рыкнул как-то по-особому, удивленно, повалился на бок, и Духарев увидел варяга, сжимающего лук с наложенной стрелой.

Не опуская лука, Рёрех прохромал по окровавленной траншее в снегу – к медвежьей туше, остановился в трех шагах, оглядел ее и вернул стрелу в колчан.

– Готов,– удовлетворенно сообщил он.– Как он тебе, Сергей? Хорош?

– Нет слов,– подавляя дрожь, ответил Духарев.

Снял шлем и поглядел на оставшиеся на металле следы когтей.

– Сам цел? – спросил варяг.

– Вроде бы…

Удивительно, но царапины остались только на шлеме. Серегу зверь не задел ни разу.

– Тогда давай живо за лошадками,– распорядился Рёрех, вынимая из единственного сапога кривой нож.– А я пока мишкой займусь.

Глава восемнадцатая Стрельба по живым мишеням

Неожиданно ударил мороз. Да такой, что у деревьев стволы трещали, градусов тридцать. Что особенно поразило Серегу, так это то, как быстро, едва ли не за одну ночь их лошадки от ушей до копыт обросли мохнатой шерстью. Люди на такое были не способны, поэтому время занятий на свежем воздухе пришлось ограничить, а тренировки с луком и вовсе отложить. Внутри священного дуба, на гранитном камне с естественным углублением посередине, теперь все время горел костерок, над которым, следуя указаниям варяга, Серега установил некое подобие шатра. Материалом для шатра послужила ткань, вымазанная глиной. Конус заканчивался толстой кишкой из той же ткани, выставленной в дупло на «втором этаже». Такая отопительная система, с точки зрения Духарева, была довольно-таки пожароопасна, и дыму от нее было изрядно, но грела нормально. К ночи камень прилично нагревался, а в углублении накапливался изрядный слой углей, на которых можно было и котелок вскипятить, и медвежатину поджарить. Как-то раз варяг развлек ученика фокусом: зачерпнул этих, еще красных углей голой рукой и с полминуты пересыпал с ладони на ладонь. Затем объяснил, как он это делает и что чувствует, а потом предложил Духареву сделать то же самое. Серега отказался. Он видел, что на руках Рёреха не осталось ожогов. Он понимал все объяснения. Теоретически. Практически же – опасался.

  65