Особенно,... 
12 
– Уй-уй-уй! – завопил подручный, и на выручку ему сунулись сразу четверо.
– Ша! – рыкнул Горазд, и купцовы люди остановились, а тот, кому Духарев руку выкрутил, перестал орать, только морщился.
– Отпусти его,– приказал купец, и Духарев подчинился.
– Много себе позволяешь, чужак,– проворчал Горазд.– Захочу – так тебя возьму.
– Не возьмешь! – запальчиво выкрикнул Мыш.– Он брат мне!
– Не свисти! – усмехнулся Горазд.– Голомята! Чужак те че о брате говорил?
– Не-а! – потряс лохматой бородой Голомята.
– Не брат!
Это сказал подошедший Чифаня.
«Предатель!» – подумал Духарев, но поторопился с выводами.
– Не родный брат, побратим! – продолжал Чифаня.– Я тому видок! Мыш по отчине – из княжьих людей, вольный. И Серегея ты под себя взять не сможешь, коли он против. А не то – пусть Скольд рассудит!
– Во! Пусть Скольд! – поддержал Чифаню Сычок. И встал рядом с Духаревым. За их спинами маленький Мыш совсем потерялся.
– Обойдемся без Скольда,– буркнул купец.
Серега видел: Горазд раздосадован. И еще он видел, что народ в «закусочной» притих: все внимательно слушают их спор. Купец глянул из-под насупленных бровей, потом скосил глаза на лежащий на лавке меч.
«Схватит – я ему врежу! – подумал Духарев.– И будь что будет!»
Горазд меч не тронул.
– Ладно,– проворчал он.– Припомнится.
Мыш потянул Серегу за рукав: пошли.
Духарев зуб дал бы: не будь вокруг других людей, Горазд так просто не сдался бы. Показал бы силу.
– Нехорошо вышло,– сказал Чифаня, когда они вернулись за свой стол.– Горазд на обиду памятливый.
– Да чего он тебе сделает! – запальчиво крикнул Мыш.
– Мне – ничего. А вам с Серегеем – может. Пошли спать, что ли?
Глава восьмая, в которой Серега Духарев размышляет о мистическом
В соломе шуршало, в стенах скреблось и поскрипывало. Зудели комары. Снаружи, где-то на реке, орали лягушки. Ночь. Летняя ночь. Обычная летняя ночь. Только вот Серега отчетливо помнил, что его предыдущая ночь была зимней. И мелкий снег вихрился перед лобовым стеклом, неприятно снижая видимость. И никаких комаров.
Серега загадал: «Вот сейчас мигну – и снова окажусь в салоне Вовчиковой тачки!»
Не получилось. Все та же темная избенка, комары и лягухи. Спит на лавке, завернувшись в холстину, славная девочка Слада. Посапывает на соломенном тюфяке Мыш. А Сереге не спится, хотя день у него был длинный-предлинный и запутанный, как чужой сон. Ну, уже не совсем чужой. И точно не сон.
«А может, лежу я сейчас в дурдоме на коечке…» – мечтательно подумал он.
Был у Сереги школьный кореш, тоже Серега, и прикалывался на всякой мистике. И гнал всякие телеги типа, что все, что мы видим,– лабуда и дым. К примеру, идет навстречу девчушка на каблучках, с загорелым животиком, а вовсе это не животик, да и не девчушка, а просто нечто , на которое навесили ярлычок: клевая девочка. И по этому ярлычку ты собираешь всю картинку. А как это все на самом деле, видят только грудные младенцы. Потому что их еще не приучили «собирать картинки». И ежели этот «способ сборки» поменять, то вполне окажется, что не город вокруг, а красная пустыня, а ты не двуногое прямоходящее и пивопьющее, а какой-нибудь хвостатый ящер о шести головах.
По молодости Серега эти темы слушал с интересом. Не то чтобы верил, но… любопытно. Но экспериментировать не тянуло. И правильно. Вон тезка экспериментировал – и доигрался. То ли кислоты пережрал, то ли грибочков, но шифер у него съехал капитально, вторая группа инвалидности. Тем не менее в идеи одноклассника духаревская тема укладывалась. А возможен был и совсем простой вариант: никакой такой «прежней жизни» у Сереги не было, а просто здешние молодцы дали ему крепко по башке, и память у Духарева отшибло, да и навеялось ему, что жил он когда-то в Питере, учился в универе, бегал на лыжах… Или, к примеру, вселился в Духарева нехороший бес… В общем, идей было много, но все – «кислотные».
«Буду-ка я лучше спать»,– сказал себе Серега.
И уснул.
Глава девятая, в которой не происходит ничего существенного
Проснулся Серега оттого, что Мыш пощекотал ему пятку.
– Ну здоров ты спать! – заявил названый брат.– Солнышко уж без малого на самую маковку забралось.
Серега сел, пощупал затылок; нормалек. Почти не больно.
12 
