Особенно,... 
72 
... Я же столько раз видел ЭТО в кино, в театрах... В двух спектаклях я и сам... В «Утиной охоте» и в «Ромео и Джульетте». Потом, правда, я выходил кланяться... Сегодня я вряд ли выйду на авансцену... В прошлом году в театре за кулисами повесился рабочий сцены... Говорили — от ревности. Как было страшно!.. Лицо черно-синее, язык наполовину прикушен... Серая пена из ноздрей, промокшие и обгаженные штаны, носки, ботинки... Лужа мочи внизу... И жуткий, омерзительный запах...
... Нет, нет!.. Господи Боже, помоги мне уйти... Не хочу больше жить!
Я знаю как... Я не умею плавать... Я так стыдился этого с детства... А как прекрасно и бесстрашно плавал наш Толик-Натанчик! С четырех лет!..
... Наверное, нужно что-то написать... Так все делают. А кто это потом прочтет? Полиция? Вызовут переводчика — переводить последнее письмо утопленника...
... Гришу Гаврилиди будут допрашивать... Нему Френкеля. Лори... Лариску Кузнецову — умную и решительную, добрую и деловую американку... С нерастраченной бабской нежностью, не растоптанной и не стертой ежедневными профессиональными упражнениями... Хорошо, что она сейчас в Италии!..
... Интересно, в Бонн, в наше посольство сообщат? Чтобы этот говнюк, этот взяточник хоть поперхнулся бы!.. Да нет... Вряд ли. При чем тут наше посольство?..
... Не буду ничего писать! Любое слово, любая строчка из моего последнего письма могут кому-нибудь невольно напакостить. Пусть это выглядит как «несчастный случай»... Тогда никого не тронут...
... Который час?»
* * *
Не вставая, Лешка посмотрел на наручные часы.
На циферблате в маленьком выпуклом окошечке стояло «9 авг», а стрелки показывали одиннадцать часов.
«... Неужели мне осталось жить всего один час?..» — ПОДУМАЛ ЛЕШКА.
Он встал, выложил из карманов документы на кухонный столик, чьи-то визитные карточки, клочки бумажек с телефонами, и единственную двадцатимарочную купюру.
Документы и деньги оставил на столе, а визитки и бумажки с телефонами разорвал в клочки, прошел в туалет и там ссыпал их в унитаз. И спустил воду...
Тут Лешку зазнобило и он накинул на себя легкую белую курточку.
Погасил повсюду свет, вышел на лестничную площадку и аккуратно запер квартиру.
Спустился на лифте под козырек подъезда и бросил ключи от своей квартиры в свой же почтовый ящик.
ГОРОД, РЕЧКА В ЦЕНТРЕ, МОСТ... 11 ЧАСОВ 20 МИНУТ ВЕЧЕРА
К десяти вечера западногерманские города уже спят.
Где-то еще теплятся ночные клубы, казино, бордели... Но магазины уже закрыты, в кафе и ресторанчиках убирают грязные скатерти, тушат свечи.
В окнах домов почти не видно света. Немцы спят...
В одиннадцать исчезают запоздалые прохожие. Еще может промчаться по городу старый «порше» с опущенными боковыми стеклами. Там будут сидеть гордые и глуповатые молодые турецкие люди, а автомобильные динамики будут исторгать занудливые восточные мелодии...
И будет через этот город протекать небольшая речка, а через нее, соединяя обе половинки города воедино, будут переброшены старые мосты, один из которых обязательно будет называться Кайзербрюкке — Королевский мост. Как в каждом советском городе была улица Ленина.
Вот именно посередине такого Кайзербрюкке девятого августа, в половине двенадцатого ночи...
...стоял очень одинокий Алексей Сергеевич Самош-ников.
Стоял Лешка под слабым светом фонарного столба свои последние минуты неудавшейся жизни и смотрел с моста в черную воду.
И казалось Лешке, что видит он, как...
...его мама — Фирочка Самошникова, папа — Сергей Алексеевич, бабушка — Любовь Абрамовна, младший братишка Толик-Натанчик (почему-то в наручниках и ножных кандалах!..), а также мертвый дедушка Натан Моисеевич, при всех своих орденах и медалях, и покойный дядя Ваня Лепехин...
...стоят перед ним, протягивают к нему руки, и все вместе — и живые, и мертвые — плачут и беззвучно умоляют своего Лешку не делать ЭТОГО, упрашивают его подождать хоть немного... Ну хоть совсем чуть-чуть!..
И Лешка горько плакал вместе с ними, понимая, что это всего лишь наваждение, предсмертный бред...
Он прижался грудью к теплому каменному ограждению моста, слегка перегнулся вперед и посмотрел вниз, стараясь разглядеть тихую черную воду вялой городской реки, но воды в темноте так и не увидел...
В.В. УСЛЫШАЛ ПОСЛЕДНИЕ ЛЕШКИНЫ МЫСЛИ:
«... Боже мой... Ну почему они так экономят на свете?.. Неужели нельзя было сделать фонарь поярче...»
72 
