43 
Он был уверен, что Джулия мертва, что ее больше нет. И боль, с которой он просыпался по утрам, не проходила, навевая грустные воспоминания и заволакивая горечью начинающийся день.
И тут…
Слишком сильное потрясение.
Надо что-то делать.
Клод тряхнул головой, отгоняя наваждение. Все казалось сном, и Клод не знал, кошмар это или то, о чем он всегда мечтал.
Джулия стала другой. Нет, она оставалась Джулией, но все же была другой.
И осознание этого сковывало его чувства.
Клод не знал, что произойдет дальше, но одно сознавал точно: его жизнь изменилась, потому что Джулия жива, и он должен разобраться в себе во что бы то ни стало.
Но как же это сложно!
Хотя никто и не говорил, что будет легко.
Клод пробирался сквозь толпу гостей, не в силах сосредоточиться на том, что творилось вокруг.
– Что с тобой?
Кто-то схватил его за рукав, заставляя обернуться.
Он замер как вкопанный, взглянул на женщину, стоявшую рядом с ним, узнал Марису.
– Пойдем. – Схватив ее за руку, Клод потащил Марису за собой. – Нам надо поговорить.
– Но будет не очень вежливо, если мы уйдем сейчас, – попробовала сопротивляться она.
Мариса почувствовала – что-то случилось, и испугалась, потому что неожиданно ощутила страх, неприятным холодком прокатившийся по спине.
– Будет невежливо, если мы поговорим прямо здесь, – прошипел Клод.
И она сразу поняла, что потери неизбежны.
Камилла вошла в гостиную.
Ей вдруг показалось, что должно произойти нечто очень важное.
Она остановилась, обвела растерянным взглядом комнату, задержавшись на фотографии Джулии.
Камилла взяла снимок, внимательно вгляделась в улыбающееся лицо дочери… Какая-то неясная еще мысль пронзила ее. Словно разгадка чего-то очень важного была у нее в руках.
Вернувшись в спальню, Камилла достала старые фотоальбомы и начала разглядывать снимки, перелистывая страницы.
Вот Джулия пошла в школу. Вот они с Джудит пришли домой, и у Джудит разбит нос, а зеленые глаза озорно блестят.
Камилла замерла.
Глаза Джудит. Они всегда были зелеными… И манера разговаривать…
Да, многое можно было списать на пластические операции, которые ей пришлось перенести. Но не заменили же ей цвет глаз! Конечно, она могла использовать линзы, однако зачем ей прятать свой природный цвет?
Камилла задумалась, вспоминая их последние встречи, которые были не очень частыми.
Все в Джудит напоминало ей об одном человеке. Но Камилла даже самой себе боялась признаться в том, что перед ней была совсем не Джудит… совсем не она.
Сердце предательски кольнуло.
Камилла приложила руку к груди, надеясь, что боль скоро пройдет.
Слезы выступили у нее на глазах. Неужели? Неужели она окажется права?
В это хотелось верить… Но она не могла! Не могла себе позволить надеяться на что-то несбыточное. А вдруг она ошибается и всему найдется вполне разумное объяснение?
Волнение охватило Камиллу. Хотелось сию же секунду узнать правду, выяснить все до конца… Но она не представляла, как это сделать.
Да, возможно, надо позвонить.
У нее где-то был номер.
Схватив мобильный телефон, Камилла нашла номер в телефонной книге и замерла в нерешительности.
Время за полночь. Наверняка она уже спит.
Она. Кто она? Джулия или Джудит?
Камилле казалось, что она не доживет до утра.
В раскрытое окно донесся шум подъехавшей машины. И тут же словно какая-то неведомая сила сорвала Камиллу с места и заставила спуститься вниз, подойти к двери…
Стоя перед закрытой дверью, она вдруг поняла, что сейчас все решится.
Джулия расплатилась с таксистом и вышла из машины. Подойдя к дому, она заметила, что в окнах горит свет. Значит, мать еще не спит.
Что она скажет? Как может мать простить ее за то, что она сделала?
Рука, поднятая для того, чтобы позвонить, замерла, не решаясь сделать последнее движение.
И вдруг дверь распахнулась.
Камилла, не говоря ни слова, смотрела на нее широко раскрытыми глазами.
Джулия расплакалась.
– Мама! – Она бросилась ей на шею. – Мамочка, прости меня! Прости!
Она почувствовала, как материнские руки обняли ее, ощутила тепло ее пальцев.
– Девочка моя, – прошептала Камилла. – Я так скучала без тебя.
– И я, мамочка!
Обнявшись, они вошли в дом. Им о многом надо было поговорить.
Мариса смотрела на Клода, и ее глаза яростно сверкали.
– Ты не посмеешь, – прошептала она.
43 
