Особенно,... 
19 
Официант продолжал вышколенно-искренне улыбаться.
– Мне интересно, Антон, что вы думаете? Вы же что-то думаете?
– Конечно. Мой внутренний монолог никогда не умолкает.
– О! Видите! Работает! Вы сказали привлекательное для всех образованных по верхам клуш словосочетание. Я его тоже отлично знаю! И мне ещё больше хочется с вами поговорить. Так что вы сейчас думаете? Прямо сейчас.
– Прямо сейчас я думаю о том, что на улице прекрасная погода. Светит солнце. И уже совсем скоро будут цвести тюльпаны.
– Тюльпаны – прекрасные цветы. Извините меня, Антон, что я к вам пристаю. Это ужасно. Я просто захмелела. И я немного нервничаю. Потому что совершенно не помню, кто такой этот ваш…
– Владимир Викторович.
– Ну да… И где я с ним познакомилась, как он выглядит и так далее и тому подобное. Я понятия не имею, где мои джинсы, куртка и сапоги. И откуда это платье, эта обувь и тот плащ, что висит на плечиках.
– Вам очень идёт это платье. Я только что об этом подумал. Что-то ещё?
– Какого он хоть роста?
– Выше среднего. Скорее высокий.
– И на том спасибо. Нет, пока больше ничего не нужно.
Сашка закурила, глядя на последнюю рюмку текилы.
И тут в зал вошёл действительно высокий мужчина. Действительно не красавец. Но и не урод. Обыкновенный мужчина, выше среднего роста, чуть старше средних лет. На правой руке висел пиджак.
«Посетитель?.. Ах, да… Ресторан же ещё закрыт. Значит, это и есть Владимир Викторович без фамилии»
Он направился прямиком к её столику. Присел. Левой рукой по-свойски потрепал её по щеке.
– Здравствуй, Сашенька.
– Здравствуйте, Владимир Викторович.
– Можно просто Вова. И уж тем более на «ты». Тем более я уже был и просто Вова, и на «ты».
– Как ваша фамилия, просто Вова?
– Значит, ты действительно не помнишь.
– К сожалению… Я даже не помню момент брудершафта.
– Видимо, не только этот, – он улыбнулся. – Ну что ж, примерно так я и предполагал. Ну, начнём с начала и на «вы». Моя фамилия Пятиугольников.
Сашка прыснула.
– Да. Это, и правда, очень смешно. И – главное – неудобно. Очень длинная и не похожа на настоящую. Но тем не менее – это моя фамилия. Представляете себе, как это неудобно, например, в армии?
– Не представляю, как это в армии, – честно призналась Сашка. – Зато примерно догадываюсь, как должны дразнить с такой фамилией. И как её носитель всю жизнь должен доказывать окружающим, что ищет он вовсе не пятый угол. Потому что давно его нашёл. Ну и всё такое. Банальная психология. Я ненавижу банальную психологию.
– Я тоже.
– Но в ней есть некоторый смысл. Как во всём банальном. Иногда только в банальном и есть смысл. «Банальное» равно «общеизвестное». «Общеизвестное» равно «верное».
– Сашенька, с вами очень интересно.
– Правда? – Сашка посмотрела на него сквозь рюмку текилы. Владимир Викторович Пятиугольников был очень смешной. – Я несу обычную ничего не значащую чушь. Что в ней может быть интересного?
– Вы.
– Обманчивое впечатление. Искажённое восприятие. Я такая же, как все остальные женщины.
– Вы куда беззащитнее многих и многих остальных. И вызываете удивительное желание. Как будто вы не женщина. Не совсем женщина.
– Бездомная собака? Щенок? Потерявшаяся девочка? Это только так кажется… Только кажется. Это иллюзия. Мираж. Быстро развеивающийся… Сперва вы, просто Вова, будете хотеть меня защитить. Укрыть. Приголубить. Чуть позже моя беззащитность станет вас раздражать, вы начнёте читать мне нотации, учить жить и так далее. Проверено. Впрочем… Я совершенно свободна для всего этого!
Третья глава
Смотреть ночью на кладбище с высоты седьмого этажа только на первый взгляд глупо. Бессонница, как полагают многие, ни разу её не испытавшие, – состояние выгодное. Беспроцентный кредит у времени. Не спишь? Знай себе работай. Или читай. Или вышивай вензеля на батистовых платочках.
Увы, нет. Бессонница – это состояние на грани. Беспросветный морок. Ты и не бодрствуешь. Но и не спишь. Ты измотан невозможностью делать хоть что-нибудь. И измождён неспособностью не делать ничего.
Наблюдать что-либо, всё равно что, в таком состоянии – это медитация, позволяющая упорядочить энергетические вихри. Потому что у нормальных, спящих людей – направленные энергетические токи. А у бессонных – хаотичные энергетические вихри.
Сашка имела возможность рассматривать идущих по асфальтовой дорожке к автобусной остановке людей, само шоссе, кладбище и водоём, слева прилегающий к кладбищу, в любое время суток. Например, утром, за горячим крепким кофе, перед тем, как влиться в этот сумасшедший людской поток, не ослабевающий с семи до девяти утра в обе стороны. Автобус. Метро с двумя пересадками, и наконец-то ты, уже изрядно помятая и разозлённая, на службе. На развесёлой службе, где занимаешься всякой бесполезной и бессмысленной ерундой. Не менее бесполезной и бессмысленной, чем та, которой занималась прежде. Но зато куда менее ответственной и куда более познавательной.
19 
