100 
— Почему же ты убегаешь, маленькая сестренка руки убийцы еще совсем недавно доставляли тебе наслаждение. Тебя не беспокоило, что с них, может быть, капает кровь.
Ровена отбросила назад свои волосы. Грубая кора врезалась в ее плечо, когда она, отступая, прижалась к дереву. Она заставила себя рассмеяться, чтобы не выдать истину. Она знала, кто убил Илэйн, но если Гарет узнает об этом — мир его рухнет окончательно, может быть, схоронив под обломками и его самого.
— Ты хочешь овладеть мною сейчас, Гарет? Как ты овладевал всеми другими женщинами, которые осмеливались смотреть на тебя с подозрением? Хочешь использовать свое главное оружие, заставляющее меня молчать? Или, может быть, ты закроешь глаза и представишь себе, что перед тобою моя мать? Может быть, ты так и поступал с самого начала?
Он подходил все ближе и ближе. Его губы изгибались в усмешке.
— Я уже владел тобой. И должен сказать, ты упала в мою постель быстрее, чем большинство других. Я думаю, тебе, у которой струится в жилах кровь шлюхи, труднее было удержаться.
Ровена забыла, что все это устроила она сама. Забыла все, кроме ярости, застилавшей глаза красным туманом. Ее кулак, выброшенный вперед, нанес в его челюсть такой удар, который заставил его пошатнуться и непременно свалил бы мужчину послабее.
Каждый сустав ее руки мгновенно заныл, как будто она стукнула по железу, но это не могло омрачить своеобразного чувства победы, наполнившего ее. Чувство это было приятным, но кратковременным. Когда Гарет схватил ее за плечи и еще сильнее прижал к дереву, она задумалась о последствиях. К ее удивлению, он всего лишь усмехался, как проказливый демон, выгнанный от самых врат ада. Его лицо не было лицом любящего человека, которого она когда-то знала. Перед нею стоял молодой человек, почти мальчик, — страстный в увлечении и болезненно ревнивый.
— Ты, золотоволосый маленький ублюдок. Я всегда знал, что ты принесешь больше беспокойства, чем стоишь сама.
Его губы припали к ее рту. Он пропустил свои пальцы сквозь ее волосы, отбрасывая ее голову назад, пока ее рот не оказался совсем беззащитен перед безжалостной атакой его поцелуя. Привкус крови ожег ее язык. Видимо, ее удар поранил ему щеку о его же собственные зубы. Ровена ощутила, как невольно втягивается в водоворот его темной страсти, как будто каждый момент ее прошлой жизни вел ее к тому, чтобы навсегда раствориться в любви к этому человеку.
Она стонала, когда его язык лихорадочно ласкал тайники ее рта. Его колено проскользнуло между ее ног, проталкиваясь вверх с грубой настойчивостью, пока ее собственные пальцы не вцепились в его волосы. Он оторвался от нее, чтобы взглянуть ей в лицо. На земле не существовало такой тьмы, которая смогла бы ослабить свет чувств, горевший в глазах Ровены.
Он тяжело дышал.
— Вы поступили глупо, миледи. Вам следовало бежать с вашим отцом. — Он грубо схватил ладонями ее лицо. — Если я убил вашу мать, не думаете ли вы, что я способен убить и вас? Ваша переменчивость ранила меня гораздо глубже, чем могла ранить Илэйн. — он погладил пальцем ее дрожавшую нижнюю губу.
Ровена сплела свои пальцы с его и опустила руки. Она прижала его ладонь к бешено пульсирующей жилке на шее и крепко держала, хотя он пытался отдернуть руку.
— Давай, — сказала она. — Убей меня, если ты так хочешь этого. Ты ненавидел меня, когда я была ребенком. Ты ненавидишь меня теперь. Ты можешь сказать всем, что я убежала с отцом. Здесь достаточно листвы, чтобы навсегда скрыть мое тело. Никто никогда не узнает об этом. Я попытаюсь не сопротивляться. Давай. Тебе будет легче, если я закрою глаза?
Пальцы Гарета слегка сжались.
Ровена закрыла глаза, стараясь сдержать дрожь.
— Почему ты колеблешься? Ты хотел убить отца, ведь так? Ты не можешь отрицать этого. Ты готов был обвинить его, лишив права на допрос и на суд, так же, как был обвинен сам. Я освободила его. Не должна ли я занять его место в руках палача? — Ее руки опустились вдоль тела. Она покорно стояла, отдавшись во власть мужчине, который мог переломить ее шею единственным движением сильных пальцев.
Руки Гарета ослабли. Трепещущие веки Ровены поднялись, вновь открывая мир ее взгляду.
— Нет, дорогая леди. Я не дам тебе свободу смерти. — Его губы захватили мочку ее уха в издевательской ласке. — Эти руки палача могут изобрести тысячу приятных дел, которыми можно заняться с тобой. Но не с твоим отцом. Ты хорошо послужишь мне живая. Уж я позабочусь об этом. — Его глаза злобно сверкнули, когда он склонился к ее ногам и оторвал подол юбки. — Дай мне руки.
100 
