Особенно,... 
58 
Так или иначе, но ничего позитивного от этой темы никогда не исходило, и Юра вполне мог бы понять чувства Сергея, который через год заканчивал десятилетку, – ведь его призовут в армию и, возможно, пошлют в Афганистан. Однако Сергею не стоило выступать на стороне голливудских деятелей, изобразивших советских солдат (а особенно – спецподразделение «Альфа») в виде пьяных тупых уродов, получающих садистское удовольствие от издевательств над детьми и военнопленными. Даже если советская армия несет в Афганистане серьезные потери, даже если оттуда возвращаются ветераны, искалеченные физически и морально, нельзя вставать на позицию врага. Даже если тебе страшно и больно, даже если ты не уверен в себе, в своих родителях, в своей стране и в ее правительстве, даже тогда нельзя вставать на позицию врага. Потому что это предательство. А раз предав, невозможно остановиться – одно предательство потянет за собой другое. И самое отвратительное в этой отвратительной ситуации, что никто этого предательства не оценит, в том числе и враг: никто не любит предателей. Юра прочитал достаточно книг о Великой Отечественной войне, чтобы хорошо это понимать. А вот Сергей, похоже, из-за своего страха всё позабыл. Нужно ему напомнить.
– Ты дурак! – крикнул Юра. – Изменник дерьмовый! Они же наших убивают! А ты за шкуру трясешься!
Сергей встал и, скривившись, угрожающе замахнулся кулаком. Он был выше и сильнее Юры, но тот совсем не испугался. И Сергей отступил – опустил кулаки, вытащил кассету с Рэмбо из видеомагнитофона и ушел из дома. Вернулся он поздно вечером. Две недели братья не разговаривали…
10
В стране тем временем что-то подспудно вызревало.
Вдруг приняли поправки к Трудовому кодексу и разрешили создание небольших кооперативов в сфере услуг и общественного питания.
Как-то внезапно, словно за одну ночь, на каждом углу в Москве появились мини-пекарни, в которых продавался горячий, с пылу-жару, хлеб и огромные восхитительные «французские» булки. Мама теперь вставала пораньше и, несмотря на очереди, каждое утро приносила теплую, наполненную сладким духом, булку, чтобы порадовать сыновей на завтрак аппетитными бутербродами. Интересным новшеством в мини-пекарнях были анкеты, выдававшиеся вместе с покупками. В этих анкетах, которые можно было заполнить дома и бросить в специальный ящик при следующем посещении магазина, предлагалось указать, какой хлеб потребитель хотел бы видеть на прилавке мини-пекарни – таким образом дирекция кооператива хотела определить размеры спроса на хлебобулочные изделия в данном районе и приоритеты потенциальных покупателей. Это было так необычно – желание выявить спрос само по себе, – что семейство Москаленко (правда, без участия Сергея) как-то целый выходной день посвятило обсуждению своих вкусов и заполнению таких анкет, получив от сей процедуры странное и ни с чем не сравнимое удовольствие.
После мини-пекарен в городе появились кооперативные мастерские по мелкому ремонту бытовой техники. Работники этих мастерских занимались в основном самым востребованным в столице видом частной предпринимательской деятельности – подключением импортных «магов» и «видиков» к советским телевизорам, к колонкам и звукоусилителям. Мастерские скупали радиотехнический хлам, производили ремонт или собирали из нескольких старых магнитол одну, вполне работоспособную, после чего выставляли ее на продажу. Спрос на такие услуги был очень высок, и зарплаты, которые получали обычные работники в этих мастерских, были сопоставимы со ставкой профессора.
Юра узнал об этом от дяди Вали, который заходил к отцу на чашку чая и хвастался, что его «старший» устроился после техникума в одну такую мастерскую, пропадает на работе по двенадцать часов, но уже хорошо приоделся, купил подержанный мотоцикл с коляской и решил копить на свою собственную «тачку».
– Я его спрашиваю, – рассказывал дядя Валя с довольным смехом. – Где ты ее держать-то будешь? Гараж у нас один! А он мне так серьезно отвечает: свой куплю. А потом – куртку на плечи и на работу.
– Буржуй просто, – изумлялся Москаленко-старший, покачивая головой.
Дядя Валя вдруг обиделся за сына:
– Ничего он не буржуй. Вкалывает, как проклятый. Мы так никогда не вкалывали. Имеет право работать и зарабатывать.
– Я всячески за, – тут же отыграл назад отец. – Молодец! Что еще скажешь? Правильно, значит, решил себя поставить. Молодец!..
58 
