Особенно,... 
86 
Может быть, само слово «Ухта» вам ничего и не говорит, зато наверняка некие воспоминания вызовут комбинации букв «Газпром», «ЛУКОЙЛ», «Транснефть». Вот они все родом, в том числе, оттуда.
Из Яреги до Ухты можно добраться железной или автомобильной дорогой. В самой Ухте, несмотря на несолидные размеры городка, есть один из немногих аэропортов России, способных принимать все виды воздушного транспорта.
Вот в такое место я и отправился с фотокорреспондентом, трусами и бутылкой. Бутылками. Дьюти-фри функционировал вовсю, так что некоторая часть командировочных была потрачена ещё на большой земле. Я кинул прощальный взгляд (куда же без этой пошлой фразы, особенно учитывая тот факт, что характер взгляда тоже оказался пророческим) на зал аэропорта, и белый самолёт, стремительно пожирая горючее, вознёс нас к небесам. Где мы с фотографом приблизились к нирване настолько, что внезапно потребовавшая пристегнуться перед возвращением на грешную землю стюардесса показалась нам богиней Кали.
Встретили нас хорошо. Встретил. Водитель. Главред с Кем-то Там созвонился, а Кто-то Там был сильно занят решением куда более важных вопросов, чем визит журналистов, и прислал водителя. Молчаливого, что та руда. Беседовать, кроме самого себя, мне было не с кем, так что состояние блаженства, приобретённое на крыльях, пришлось усугублять ещё и на колёсах. Водитель, крепкий мужик, подвёз нас к пустующему дому, завёл внутрь, показал, где что крутить, чтобы свет и горячая вода, и стал налаживать чай.
— Как настроения в посёлке? — спросил я, потому что хоть и доброжелательная, но тишина стала давить на мою нежную, излишне чувствительную к невербальному, психику. Фотограф у нас немногословный, знай порхает бабочкой и жалит затвором. Все его «угу», «да» и «а как же» я знаю уже наперечёт. Да и работать пора было начинать. Командировка планировалась трёхдневная. То есть ещё завтра, послезавтра и привет, Республика Коми, здравствуй, дорогая моя столица.
— Нормальные настроения, — ответил тот.
— Нефть на самом деле закончилась? — спросил я.
— На самом.
— И что теперь?
— Ничего.
— Жить-то дальше как посёлок и город будут? — воскликнул я пафосно, готовый разрыдаться не то по судьбам мира, не то от слишком большой концентрации алкоголя в крови.
— Каком кверху! Вот чай и мёд. Пожрать в холодильнике. Слишком поздно прогуливаться не советую. Завтра в девять утра заеду за вами, велено привезти к поселковому голове. Бывайте, мужики.
И ушёл.
Я ещё пару часов рассказывал фотографу, что такие, как этот водила, нигде и никогда не пропадут, не то, что мы, щелкопёры. У них, у таких, «и это пройдёт» на лбу написано и «не такое видели» в хромосомах закодировано. Фотограф угукал, дакал и акакжничал, периодически простреливая моё хмельное воспалённое эго вспышками.
Проснулся я рано, часов в шесть. На душе скребли самарские кошки, в голове стучали ложки умельцев Нижнего Кукуева, во рту было стойкое послевкусие самолётного фаст-фуда. Фотограф чувствовал себя не лучше.
Тем не менее к девяти мы были как малосольные огурчики с колхозного рынка — бодрые, хрустящие, упругие и готовые ко всему.
Поселковый голова отвечал на вопросы охотно, но расплывчато. Всё отлично! Нефти нет? Ерунда! Есть урановая руда. Да и кто сказал, что нефти нет? Средства массовой информации? Врут ваши средства массовой информации, а то вы не знаете, как новости делаются. Будь хвост умнее, он бы вращал собакой. Скважины опустели? Так то событие локального значения. В Яреге опустели, а кто знает, что там с теми скважинами, скажем, в Техасе? Вы там были? То-то и оно. И я там не был. Раз где-то убыло, значит — где-то и прибыло, а?! Ага! Вот тебе и вот! Корреспонденты пишут? На заборе тоже три буквы написаны, а там дрова как лежали, так и лежат. Да так лежать и будут. Вот когда там поленница из херов сложится — тогда я поверю средствам массовой дезинформации. Всё отлично, господа журналисты. Жить стало, как водится, лучше и веселее. Оборудование накроется от простоя? Да что вы знаете об оборудовании? Вы, простите, какие университеты заканчивали? Гуманитарные? У нас тут дядя Вася есть — так любой доктор технических наук отдыхает по сравнению с его, дяди Васиным, умением при помощи такой-то матери и кувалды любое самое высокотехнологичное нанооборудование починять. Сам дядя Вася тоже доктор наук, ребятки, к слову. (Фото поселкового головы за столом под портретом президента — фас. Фото головы, глядящего на портрет премьера в междуоконном проёме, — профиль.) Сейчас наш водитель отвезёт вас куда захотите — улицами посёлка и со старушками побалакать. На территорию производства, как год назад? Извините, это не моя епархия, это к мужикам, что там заправляют. Мужики серьёзные, и дела у них сейчас серьёзные. Не до собак им и не до собачьих хвостов. Благодарю за оказанную вашим журналом очередную честь, не изволите ли откушать в нашей столовой? Увольнения? Какие, позвольте, увольнения? Рабочие места за всеми сохранены, никаких сокращений и увольнений, тем более массовых.
86 
