47 
А тут «уазик» милицейский подъезжает. Из него выскакивает молодой парнишка и прямиком к нам.
– Врачи? – спрашивает.
– Ага! – смеёмся в ответ.
– С наступающим! – очень серьёзно так.
– И вас так же! – просто крючимся от хохота. Нет. Курили «Парламент». Ещё не пили. Нервное это у нас.
– А у нас это… – стесняется юноша в форме.
– Да что же, что же у вас?! – уже просто в три погибели нас согнуло. Ну, что может быть у вчерашнего школьника в форменном тулупчике в новогоднюю ночь в родильном доме?! На надзирателя с зоны не тянет. Да и обычно сопровождать рожениц надзирательниц присылают. Женщин. Те так и ходят за роженицей по родзалу. Не все, конечно. Некоторые нервно курят на ступеньках приёма…
– Роды у меня, – наконец сообщает нам визитёр.
– Ну, давайте, – говорим. – Посмотрим.
Пока мы политесы разводим, санитарка наша, баба Маша, уже помогает ментам вытаскивать из кареты роженицу. Вернее – уже родильницу.
А дело было вот как.
Патрулировал наряд вверенную территорию, особо не высовываясь из своего «уазика». Слышат – в канаве стоны. Вылезли, а там девчушка лет девятнадцати, обдолбанная в умат. Рожает. Те, что постарше, и водила – в шок. А мальчонка наш в селе вырос – не растерялся. Девушку в машину привели, уложили. Она орёт – мочи нет слушать. Паренёк, не будь дурак, взял какую-то тряпку. Свернул её треугольником и девке вокруг промежности на манер памперса намотал. Акушерское пособие, можно сказать, оказал!
Так что баба Маша нам крикнула:
– Юрьевна, Лексеич. Роды «на дому»!
Такая у нас терминология специальная. Даже если в канаве или милицейском «уазике», то запишем как роды на дому. Разумеется, в истории родов расшифруем, мол, родильница такая-то поступила тогда-то во столько-то, доставлена теми-то… Но даже если в стог – роды на дому!
Ребёнок в тот платочек милицейский и родился. И послед туда же отошёл, пока доблестный милицейский наряд всем составом её успокаивал и развлекал.
Так что не все менты – сволочи. Девчушка ребёнка Колей назвала – в честь того самого сержантика. Ну а я ручное обследование полости матки сделала (после родов «на дому» положено), родовые пути в зеркалах осмотрела, заштопала, потому что шейка матки у неё в лохмотья порвалась. Сергей Алексеевич наркоз дал «какположенный», между прочим, а не «баю-бай».
А вы всё: «менты-сволочи!» да «врачи-убийцы!». Между тем везде жизнь, ребята. И люди хорошие встречаются. И в канаве придорожной такое обыкновенное чудо порой случается, что похлеще рождения лингамов через левую ноздрю. Так что не судите, да не судимы будете. Если уж на бога не надеетесь, так судите хоть по делам, а не по профессиональным, этно– и всем прочим принадлежностям. Без обобщений.
На новое тысячелетие не жалуюсь. Видно, неплохо мы тогда поработали всей бригадой. И не только мы.
Pubofemoral ligament (к некоторым особенностям интракоитального шпагата)
Давным-давно, когда мой путь измерялся не в тиражах, а в шагах до приёмного покоя, жил-был на свете, как и полагается в сказках, один прекрасный юноша.
Он и правда был ничего себе. Знал, что такое «становая тяга» и чем отличается трицепс от пиццы. И была у него девушка красоты неземной – не то гимнастка, не то балерина, не то с суставно-мышечным аппаратом что-то не так. Не важно. Зато любил он её – как на заре времён. И сзади, и спереди, и сбоку в прыжке через «козла» на брусьях. А потом она в Америку укатила с родителями, поступила там посудомойкой в ресторан. И в Бостонский университет – студенткой.
Прекрасный юноша погрустил положенное под комедии Гайдая, а когда пиво закончилось, вышел за пиццей. И тут его измученную страданиями красоту заметила одна. То есть другая. Девушка. Да как стала приставать с непристойными предложениями любви, счастья и сексуального благополучия, что он от неожиданности отказать не смог. Потому что от долгого лежания в тоске на диване у него застой в малом тазу случился и мозг уже не кровоснабжался, а половые органы, напротив, как шланг под напором. Пощупал он кубики на пузе под водолазкой и принял решение завязать с пиццей, пивом и горем. Купил бутылку виски себе, шампанского – даме, презервативы на закуску, и отправились они вместе на его диван, чтобы любить друг друга отсюда и до конца текущей недели.
Но они же, мужчины, сношать могут всё. Любить – только одну. Ну, двоих-троих, если состояние Дао позволяет. А в тот день то ли Дао по студентке-посудомойке заскучал, то ли взглядами на женскую красоту они с прекрасным юношей не сошлись – неизвестно… А только говорит Дао прекрасному юноше: «Понимаешь, какая загогулина, – не хочу…» «Сам ты загогулина паршивая! Саботажник!!!» – сказал ему прекрасный юноша. Дао обиделся и совсем в норку уполз плакать сухими мужскими слезами от обиды и недопонимания.
47 
