136 
– С кем имею честь? – напряженно спросил отец.
– Гуров Петр Антонович, инспектор Генерального штаба, – Гуров показал красную книжечку с орлом. Вот какой он был, оказывается, фольклорист.
– Чем обязаны? – так же напряженно спросил отец.
– Прежде всего я очень вас прошу никому не рассказывать об этом визите, – сказал Гуров. – Я существенно нарушаю должностные полномочия, навещая вас. Но ничего не поделаешь, ситуация критическая. На следующей неделе в стране будет введен план «Антициклон». Начинается масштабная зачистка. Всех так называемых васек отловят, вывезут из города и… – Гуров сглотнул, – …и, по моим сведениям, уничтожат.
Все оглянулись на Василия Ивановича. Он был очень бледен, но спокоен.
– Я не думаю, что вы сможете спрятать Василия Ивановича, и не уверен, что захотите этого. Я могу забрать его сейчас и приехал именно за этим. Если вы к нему привязались, простите меня.
– Я знал, – тихо сказал Василий Иванович.
– Давно знали? – вскинулся Гуров.
– Соколок, – ответил Василий Иванович.
– И молчали?! – укоризненно спросил Гуров.
– Что говорить, коли ничего не сделаешь. Я не поеду с вами, Петр Антонович.
– Почему?!
– Я знаю, куда мне надо. Я в Алабино пойду.
– В Алабине опасно, Василий Иванович.
– Давно там не опасно, врут все. Наших много там.
– Но почему? В конце концов, я собираюсь в Дегунино. В июле, я там бываю часто…
– Вы меня не трогайте, других спасайте. О них-то никто не позаботится, а обо мне есть кому.
– Василий Иванович, поймите, – Гуров даже прижал к груди короткие ручки. Ни на Аньку, ни на Анькиных родителей он не обращал теперь ни малейшего внимания. – Поймите, что вами рисковать невозможно, таких, как вы, у нас раз и обчелся…
– Мне ничего не будет, – сказал Василий Иванович с непривычной твердостью. – Мне они никогда ничего не сделают. А вам надо остальными заняться. Я все равно с вами не поеду, потому что есть еще неделя. Я за эту неделю три-четыре города успею обойти, всем скажу.
– Я уже работаю, люди предупреждены…
– Всех-то вы не предупредите. Да не все вас и послушают. А меня послушают, я как-никак им свой брат. Пойду, скажу. Я и чувствовал, что пора, но думал – может, мерещится… Вы же знаете, у меня с решениями трудно…
– Знаю.
– Но одно мое решение твердо, – сказал Василий Иванович. – Мной не занимайтесь, другими занимайтесь. Благословение мое вам на это, а чтобы со мной возиться – нет вам моего благословения. Спасибо, что предупредили, Петр Антоныч. Не забуду.
– Я и не ждал от вас другого, – после паузы сказал Гуров. – Не было такого, чтобы человек вашего склада позаботился о себе.
– Было, – горько сказал Василий Иванович. – Всяко было, но больше не будет.
– Василий Иванович, – с тоской проговорил Гуров. – Вы же беспомощны, простите меня…
– В чем беспомощен, а в чем и нет. Ходить – много ума не надо. Двадцать лет ходил, еще похожу. Поезжайте, Петр Антонович, у вас дел много. Я о себе позабочусь.
Гуров рассеянно оглядел Аньку и родителей, словно не понимая, зачем они, и стремительно вышел. Некоторое время все в оцепенении молчали.
– Пойду я собираться, – сказал Василий Иванович. Он был по-прежнему бледен, но руки у него не дрожали, голос тоже, он даже как-то выпрямился.
– Никуда ты не пойдешь, Василий Иванович, – твердо сказала Анька. – У нас есть куда тебя спрятать.
– Меня-то ты спрячешь, а остальным кто скажет?
– Можно, наверное, написать им или позвонить, – не сдавалась Анька.
– Да, по мобильному. У каждого васьки мобильник, – усмехнулся Василий Иванович. – Нет, Анечка, тут надо по-старому. Своими ногами, своим голосом. Полетел соколок, не догонишь. Завтра соберусь, послезавтра уйду.
– Подождите, Василий Иванович, – сказал отец. – Что за глупости? Что за уничтожение, какой-то человек из генштаба, темные слухи… Неужели вы верите, что кого-то будут… уничтожать?
– Что ж не верить, – сказал Василий Иванович. – Прокормить не могут, так уж конечно, уничтожать. Варяги – они как? Они народ жалостливый. Они, если прокормить не могут, всегда убивают. Сказки наши любят. Слезливый народ. А когда жрать нечего – так и убьют, опять же из жалости.
– Варяги? – переспросила мать.
– Ну, русы, – объяснил Василий Иванович. – Да как хотите назовите. Ладно, спасибо вам за все. Пойду я собираться.
И отправился на кухню, где под старой Анькиной кроватью все эти два года лежал в неизменной готовности его синий рюкзачок.
136 
