Особенно,... 
58 
Ну вот. Сидим, пьём кофе. От водки он отказывается. Слава богу. А то у меня уже и нет. Приятельница кота на руки – цап! Ненавижу котов-предателей! И приятельниц. Потому что пауза повисла. Этот краснеет и огромный, эта – кота гладит. А я что?
И тут – а как же, конечно! – приятельница ляпает, что я акушер-гинеколог и пишу всякие забавности на эту тему. И говорит ему: «Расскажи!» Он ещё пять минут покраснел и рассказал мне такую вот историю.
«Заехал я к приятелю прошлой осенью. Холодно уже, ноябрь, уж роща отряхает и всё такое. Мы с ним сто лет не виделись, а я в тех местах случайно оказался. Дай, думаю, зайду, без звонка, без предупреждения. Будет дома – хорошо. Нет – не судьба.
А он – дома. Значит, судьба. Я бутылку водки из машины достал. Две. Потому что решил у него заночевать. У него коттеджик не такой уютный, как у вас, ну да мне много и не надо, а ему вообще по барабану. Тем более у него на столе одна уже стоит. И они с женой ругаются. Очень мне обрадовались. Жена только огромная такая. Толстая. Она обычно тощая, как жердь, а тут то ли от пьянки опухла, то ли от голода. Но такая же стервь, как была. Я его спрашиваю:
– А чего это с ней?
– Да на сносях она. Третий раз уже. Забодала, блин, рожать.
Ну, я по-мужски посочувствовал и с темы съехал. Стали о жизни, о добре-зле рассуждать. Философствовать, в общем. А эта ходит и зудит, и нудит, и бурчит, сил никаких нет, весь праздник жизни и радость встречи своей гундёжкой портит. Он ей говорит:
– Пойди мухой воды из колодца принеси и печку растопи! Человек с дороги, помыться бы, да и холодно у нас – жуть.
Она ему начала опять двадцать пять, дырку в голове делать, что дров в хате нет, все в поленнице. Блин, что за бабы, трудно дров натаскать, пока мужики мировые проблемы обсуждают. В общем, он ей слово волшебное сказал и жест волшебный сделал – пошла как миленькая. Она во двор вышла, а я ему говорю:
– Слушай, неудобно как-то, она ж беременная, может, поможем?
– Сама…
Ну, сама так сама, не буду я в чужие взаимоотношения лезть. Приходит минут через десять и говорит ему:
– Что-то у меня живот болит.
– Ну и хрен с ним! – отвечает приятель и стакан водки ей налил. Она выпила и давай голосить, мол, жизнь ты мне испортил, говорила мне мама… – обычная бабская песня.
– Какая мама тебе говорила? Та, что на кладбище отдыхает с твоих одиннадцати лет? Ну, та, что ханку жрала беспросветно, пока не скопытилась?
И давай они родственников по седьмое колено с обеих сторон материть почём зря. Она ещё стакан навернула, заголосила и во двор выбежала.
– Слушай, ну совсем как-то не по-людски. На сносях, и живот болит.
– Ну и хрен с ней! – На этой сентенции мы опять к теме американского мирового господства вернулись.
Через полчаса мне как-то не по себе стало. Нет бабы его. А он – кремень! Водку глушит, лицо суровое, уже изложил мне план управления Россией. Я ему говорю:
– Слышь, с Россией потом разберёмся. Идём бабу твою поищем.
– Ну, пошли поищем, к хренам собачьим! – вдруг добродушно согласился он.
Выходим мы во двор. А у него там сразу яблоня старая такая, ствол толстый, ветви до земли. И под яблоней баба его лежит. А только первый снег выпал, и вокруг неё он красный весь. Приятеля стошнило, а баба стонет. Я думаю, чёрт с ним, с приятелем, к бабе подошёл, говорю ей:
– Ты как?
– Да нормально, ножницы и простыню принеси! – И скривилась и ноги раздвинула. Оттуда ещё что-то лезет, а на груди – только заметил – младенец весь в соплях каких-то и ошмётках. Я бегом в дом, сгрёб с их кровати какое-то тряпьё. Ножниц не нашёл, нож со стола схватил и мухой во двор. Счастливый папаша уже всё крыльцо заблевал. А баба верёвку, что от ребёнка тянулась, пополам сложила и ножом – хрясь! Тут уже и меня стошнило прямо под яблоню, потому что я многое видал, но такое…
В общем, очухался кое-как, морду снегом утёр и в дом. А счастливое семейство уже за столом восседает. Ребёнка запеленали и в койку положили. Ну, налили, выпили за здоровье новорождённого, и я от них ноги сделал к чертям собачьим. Лучше, думаю, пусть у меня права за пьянку заберут. Выхожу во двор, а там какой-то приблудный бобик под яблоней копошится. Господи, так мне страшно стало, что я в тачку и по газам».
Вот такая история о духовном акушерстве в век нанотехнологий. Кстати, очень приятный автослесарь. На самом деле. Приятельница сказала, что он свою роль в этой истории приуменьшил. Потому что на самом деле он и бабу в дом на руках отволок, и мужу её пару раз по харе вмазал, потому что тот её бить собирался. Слава России, что ли? Перинатальным матрицам её и автомобилестроению. А если вы думаете, что история была где-то в Нижних Любенях или Уганде в кошерном Средневековье, то ничего подобного! Пятьдесят километров от МКАД в 2007 году от рождества Христова.
58 
