66 
«Но мне нужно испросить согласие отца», – сказал Луи смущённо.
Фуше понимающе кивнул:
«Разумеется. Более того, вы обязаны это сделать. Я дождусь вашего окончательного ответа».
Министр полиции предупредительно повернулся к полкам с книгами, сделав вид, будто изучает надписи на корешках, а Луи отправился к отцу. Тот встретил сына вопросом:
«Жан рассказал мне, что ты беседовал с министром полиции Фуше. Что нужно этому негодяю в нашем доме?»
«Он вовсе не негодяй, – попробовал защитить нового знакомца Луи. – Господин Фуше очень обходителен и учтив».
«Все они, канальи, на одно лицо, – проворчал отец. – Говори скорее, ты его прогнал?»
«Нет, отец. Господин Фуше прибыл сюда по поручению Бонапарта. Первый консул собирается принять корону Франции и хочет видеть меня при своём дворе».
Наступило молчание.
«О, моя несчастная Франция! – в голосе Буагильбера-старшего отчётливо слышалась боль. – Ты, словно вдовствующая старуха, готова лечь под любого проходимца за одно только обещание настоящей любви».
«Но, отец! – расстроено вскричал Луи. – Если Бонапарт решил короноваться, он таким образом основывает новую династию и восстанавливает монархию, о чём ты давно мечтал».
«Самозванец и узурпатор никогда не сможет стать моим королём», – заявил Буагильбер-старший.
«Что ж, – сказал Луи напряжённым голосом, – тогда можешь проклясть меня и отлучить от рода. Но ради благополучия моей сестры, моей семьи, я готов признать нового короля Франции».
«Я не собираюсь проклинать тебя, сын мой, – отвечал отец. – Ты достаточно взрослый для того, чтобы сделать самостоятельный выбор. Ты сам должен решить, под чьи знамёна ты встанешь и кому присягнёшь на вечную верность. Прошу тебя только об одном: не думай о благе королей или императоров, не думай о своём собственном благе – всегда и везде думай только о благе Франции, только ей служи и только её защищай».
Странно было слышать подобные слова из уст ярого роялиста, но в эту минуту высшего откровения Луи понял, что его отец никогда роялистом и не был – на самом деле он просто оставался патриотом своей родины, но верил, что лишь династическая преемственность способна оберечь Францию от катастрофы и хаоса. Луи думал иначе, но переубеждать отца не стал – только поблагодарил его за совет.
Фуше терпеливо дожидался в библиотеке.
«Отец согласен отпустить меня, – сообщил Луи министру. – Когда мне нужно быть в Париже?»
«Через две недели коронация, – сказал Фуше. – Император хотел бы видеть вас на этой церемонии».
«Я обязательно буду!»
«Вот ваши деньги, – министр полиции передал Луи туго набитый кошель. – Жизнь при особе Императора ко многому обязывает. Вряд ли этой суммы вам хватит, чтобы удовлетворить все потребности. Если вы окажетесь в затруднительном положении, можете смело обращаться ко мне – вам я всегда готов ссудить некоторую сумму».
«Я так вам благодарен, гражданин министр!»
Фуше приблизился к де Буагильберу и доверительно взял его под локоть.
«Я надеюсь, мы будем друзьями, – сказал он, глядя юному дворянину в глаза. – И когда придёт ваше время, господин императорский адъютант, – он выделил интонацией обращение „господин“, – вы вспомните, кто привёз из Парижа самую добрую весть в вашей жизни».
«Конечно же, да! – воскликнул Луи горячо и взволнованно. – Я обещаю вам, что никогда этого не забуду».
Кроме всего прочего, молодости свойственно раздавать необдуманные авансы. К счастью, юному отпрыску рода де Буагильберов не придётся вспомнить о своём обещании…
Париж встретил юного дворянина украшенными к предстоящему торжеству улицами. Здесь царила праздничная суета, гостиницы были переполнены провинциалами, и все были заняты исключительно собой. Первый консул не принял нового адъютанта – был слишком занят, но прислал рукописное распоряжение, благодаря которому перед Луи открылись все двери. Де Буагильбер снял дом, приобрёл новую карету и посетил знаменитых парижских портных, сделав им несколько дорогих заказов.
Так и получилось, что своего Императора юный адъютант впервые увидел уже в соборе Нотр-Дам. На коронацию явился весь парижский свет. Разумеется, он был уже не тот, что десять лет назад, при Людовике XVI: кто-то исчез в горниле Революции, кто-то уехал навсегда за границу, кто-то переселился в провинцию, подальше от потрясений и, подобно де Буагильберу-старшему, безвылазно жил в своих поместьях, кто-то попал в застенки стараниями министра полиции, везде видевшего роялистские заговоры. Время этих людей прошло, и теперь в Нотр-Даме собрался совершенно новый свет, в котором простолюдинов, возвышенных Директорией и Бонапартом, было много больше, чем родовитых дворян.
66 
