Особенно,... 
116 
– А что вы прикажете делать мне? – язвительно поинтересовался «независимый эксперт», выделив интонацией глагол «прикажете».
Представитель Ритуальной службы Госдепартамента никак не отреагировал на этот укол.
– Нам пора отправляться, – сказал он. – Чем быстрее мы доберёмся до Копья, тем лучше…
– Вполне может статься, – не удержался от очередной реплики Риан, – что там нет уже никакого Копья.
* * *
– Пожалуйста, не мешайте мне, – попросил Дугов. – Я хотел бы провести астральный поиск в одиночестве.
– Но я должен записывать, – сказал Кадман, – чтобы потом мы имели возможность расшифровать и проанализировать результаты.
– Обойдёмся диктофоном, – решительно отказался магистр от предложения «акулы пера».
Антон и Роман остались за дверью.
– Покурим? – майор достал сигареты.
Они задымили.
– Слушай, Антон, он действительно таким способом может что-то узнать? – поинтересовался Роман. – Или это поза, чтобы весь его бред не казался голословным?
– Не знаю, – Кадман пожал плечами. – Может быть, способен… Ведь «тонкий» мир действительно существует. Хотя, скорее всего, природа его совсем иная, чем описывают оккультисты. Вы читали Чижевского?
– Нет, не помню…
– Был такой учёный в первой половине века. Доказал, что на мыслительный процесс, на принятие решений, на психику человека и даже социума оказывают влияние макрокосмические изменения – например, вспышки на Солнце.
– Ну, это известно.
– Это теперь известно. А в начале двадцатого века…
– Погоди, погоди. Солнечная активность – это понятно. Но как наш Великий Посвящённый сумеет считать эту вашу «рассеянную информацию»?
– Он вводит себя в транс, – охотно пояснил Антон. – И считывает.
– Ох уж мне эти сказочки, – лицо Романа отражало душевное смятение. – Ох уж мне эти сказочники!..
* * *
Вездеход остановился на краю котлована.
– Приехали, – сказал Риан.
В свете головного прожектора котлован казался входом в преисподнюю.
– Вы не подождёте нас снаружи? – попросил Джонсон-блондин. – Нам нужно переодеться.
Риан фыркнул.
– Вы нас стесняетесь?
– Можно сказать и так.
– О’кей. Пойдём, Роберт.
Они выбрались из тёплой кабины, захлопнули за собой дверцу и огляделись. Морпехи под громкие команды своего сержанта разворачивали на краю котлована новый лагерь: надували палатки, запускали дизель-генератор, устанавливали треноги с прожекторами и антеннами, собирали биотуалеты.
– Холодно, – пожаловался Фоули. – Не выше градуса.[106]
– Пожалуй, – согласился Риан.
Они помолчали.
– Цель нашей экспедиции близка, – Фоули решил нарушить паузу. – А я так и не сумел нащупать источник утечки.
– Не утруждайтесь, Роберт, – серьёзно посоветовал Риан. – Я думаю, всё в нашем деле взаимосвязано: утечка секретной информации, труп этого Чаркасоффа, колея и котлован. Нельзя столько лет хранить тайну и надеяться на то, что никто в неё не проникнет. В конце концов, люди умеют думать и сопоставлять. И умнейшим из них достаточно увидеть верхушку айсберга, чтобы представить его себе весь. Розуэллский инцидент, Филадельфийский эксперимент, убийство президента Кеннеди, наша экспедиция – это лишь верхушки айсбергов, а вот что скрывается под тёмною водой?..
Роберт поёжился.
– Вам легко говорить, – сказал он. – Вам не нужно писать отчёт по возвращении.
– А вы напишите правду, – предложил Риан.
Роберт вздрогнул и внимательно посмотрел на Риана. Неужели он знает? Или догадался? Но эксперт сохранял невозмутимый вид, и у Роберта сразу отлегло от сердца: нельзя с таким видом уличать предателя.
– Я и собираюсь написать правду, – сказал Фоули. – Вся проблема в интерпретации.
Хлопнула дверца вездехода. Сотрудники ЦРУ оглянулись, и Риан присвистнул.
– Упс! – громко сказал кто-то из морпехов.
А Роберт промолчал, с отвисшей челюстью разглядывая приближающихся Джонсонов.
Сказать, что они были одеты причудливо, значит, ничего не сказать. Основу их «карнавального» наряда составляла длиннополая бесшовная туника небесно-голубого цвета, перехваченная широким поясом и отделанная каймой из множества золотых колокольчиков, которые позвякивали при ходьбе. Поверх туник представители Госдепартамента надели жакеты, сшитые из нитей красного, синего, пурпурного и белого цветов. На каждом плече имелось по огромной пуговице из незнакомого Роберту слоистого поделочного минерала, на которых были выгравированы какие-то надписи. Спереди, на груди, Джонсоны повесили прямоугольные золотые пластины, на каждой из которых в углублениях были закреплены большие драгоценные камни. Фоули показалось, что эти камни светятся в полумраке, окружающем вездеход, испуская призрачное холодное сияние. Довершали наряд головные уборы – белые колпаки, на которые были водружены золотые короны из трёх колец, увенчанные шишечкой в форме распустившегося цветка.
116 
