Особенно,... 
57 
— Ну, тогда я завалил.
Толпа дружно заржала. Смех был уже не ехидный, а доброжелательный, как будто пошутил кто-то из хороших друзей.
— Даю за харуха золотой империал, — обратился ко мне барон.
Я вопросительно покосился на Торвина.
— Требуй три золотых, в Меране за шкуру пять золотых дают, — шепнул мне на ухо Торвин.
Мне удалось сторговаться с бароном на двух с половиной золотых. Барон отдал команду содрать шкуру с птицы и отправил трех человек назад в город за бочкой с какой-то хренью для консервации шкуры. Нам волей-неволей пришлось остановиться возле перекрестка. Я с трудом удерживал себя от того, чтобы сразу не броситься к трупу харуха, — нужно было поддерживать имидж. Вокруг птички уже собралась большая толпа любопытных, и нам с Торвином пришлось расталкивать зрителей лошадьми, чтобы пробиться к моему трофею. Харух оказался не птицей, а, скорее всего, птерозавром, помесью птеродактиля и птицы. Размеры харуха впечатляли, размах крыльев превышал пять метров. Голова птички вместе с клювом, набитым загнутыми назад зубами, была длиной около метра. Тело покрывала чешуя, как у ящера, и короткие волоски. Перья отсутствовали. Крылья харуха напоминали крылья огромной летучей мыши. Эта тварь была рыжей, в коричневых пятнах. В изломе передней кромки крыла имелись пальцы с когтями, которые могли соперничать по размеру с серпом.
«Вот ты какой, северный олень», — промелькнула в голове глупая присказка.
Интересно, какие монстры здесь по лесам бегают, если по небу летают такие птички? Три бойца из баронской дружины начали потрошить харуха, в воздухе разнеслась чудовищная вонь, и я по-быстрому ретировался подальше от этих ароматов.
Заморочки с харухом заняли около трех часов, и караван двинулся в путь только перед обедом. Барон мотался вдоль каравана, подгоняя людей, мы отставали от графика движения, что грозило нам ночевкой в чистом поле вместо подготовленной стоянки. Голодный народ, который лишился нормального обеда и отдыха, тихо проклинал доморощенного Вильгельма Телля, так эффектно завалившего харуха. На стоянку караван въехал уже в темноте, и ужин затянулся почти за полночь. Сканирование местности внутренним взглядом посторонних рядом с караваном не обнаружило. Я отпросился у барона якобы в дозор и пошел искать место, где можно было бы подзарядить свои энергетические запасы. Приказав шакам глядеть в оба глаза, я вышел со стоянки. Подходящий луч Силы нашелся в ста шагах от ограды стоянки возле большого валуна. Зарядка всех моих девайсов заняла около двух часов. Закончив ее, я вернулся в лагерь и сразу завалился спать под телегу.
Утро нового дня было занято обычной караванной суетой. После водных процедур и завтрака караван вытянулся на дорогу и запылил к горизонту на юг. Я впервые надел на себя кольчугу, чем вызвал огромный интерес к своей персоне.
— Ничего себе кольчужка… — приговаривал Торвин, ощупывая меня, как жених невесту. — Да это же настоящий мифрил. Всего второй раз вижу такую кольчугу. Где взял?
— Где взял, там уже нет, — огрызнулся я.
Люди в караване завистливо поглядывали на меня и тихо шептались. И дернуло меня напялить эту кольчугу, теперь я как невеста на выданье, все хотят жениться на моей кольчуге. Барон тоже не заставил себя долго ждать. Очень нехороший взгляд был у него, когда он смотрел на кольчугу. Чтобы не травить гусей, с кольчугой нужно было что-то делать.
Проехав два часа по мощеной дороге, караван свернул на наезженную грунтовку, ведущую на юго-запад. Дорога петляла по полям и перелескам и к полудню вывела нас к мосту через неширокую реку. Караван остановился на обед, и я решил заняться маскировкой кольчуги. Пришлось пожертвовать новой зеленой рубахой, у которой я отрезал по локоть рукава и надел получившуюся безрукавку поверх кольчуги. Теперь от кольчуги были видны только рукава по локоть и капюшон. Удовлетворенный своими трудами, я подозвал Первого и приказал ему надеть мой панцирь. Панцирь налез на Первого с трудом, но функцию свою выполнять мог. Половину обеда я гонял шака, заставляя его включать и выключать панцирь по моей команде. Наконец Первый освоился и перестал подпрыгивать, как наскипидаренный, когда по панцирю начинали пробегать голубые искорки. Шак в панцире выглядел круто, как бомж, нашедший на помойке смокинг. Да, ну и видок же у меня был в этом обшарпанном панцире с дырами на боку и спине. Я явно не внушал уважения в этом доспехе. Теперь же я ударился в другую крайность, вырядившись в кольчугу, подходящую принцу. Ох, не любит народ тех, кто выделяется из толпы. Ну что поделать, будем надеяться, что спрятанная под рубахой кольчуга не будет так сильно раздражать окружающих.
57 
