Особенно,... 
51 
В это время передние ноги моей лошади подогнулись, и я вывалился из седла. Приземлиться мне удалось на обе ноги, лук остался в руке, но лошадь упала на правый бок и придавила колчан со стрелами.
Из-за поворота выскочили два всадника. Впереди скакал, размахивая мечом, широкоплечий хуман, за ним, в нескольких шагах, с диким воплем несся лысый из купальни. Я отбросил лук и достал из-за спины меч. Встав в стойку и держа меч двумя руками, как самурай катану, я приготовился к бою. Волнения и страха не было, наверное, уже срабатывала привычка. Когда первый всадник практически поравнялся со мной, я сделал шаг вправо, уходя из-под правой руки хумана, и подсек передние ноги его лошади. Лошадь кувыркнулась через голову, и всадника, как из пращи, выбросило из седла. Парню не повезло, он слишком сильно разогнался, и его жизнь закончилась в ущелье, в которое он полетел, вопя от ужаса. Лысый не совершил такой ошибки и притормозил лошадь. Я крутился, как вошь на гребешке, отбивая удары меча лысого. Хотя я находился в режиме замедленного времени, лысый немногим уступал мне в скорости, а его искусство владения мечом превосходило мое умение на порядок. Запас Силы таял, как масло на сковородке, и я уже чувствовал дыхание смерти на своем лице.
«Какой же я идиот!» — мелькнуло у меня в голове, и я нажал кнопку шокера.
Мой меч столкнулся с мечом лысого, и ветвистая молния проскочила между клинками. Я еле успел выскочить из-под рушившейся на меня лошади. Лысый трясся на земле, как эпилептик, и из его рта текла пена. Время толчком вернулось к своему обычному состоянию. Из ушей как будто вытащили пробки, и пространство вокруг заполнили звуки леса.
— Иди на ту сторону и оттащи мертвого гвельфа в кусты, а потом беги сюда! — крикнул я Первому, застывшему на мосту.
Для шака прошло всего несколько секунд, а вокруг уже два трупа и две дохлые лошади. Первый быстро засеменил на ту сторону ущелья и, подняв труп, скрылся в кустах. Я перевернул лысого лицом вниз и связал ему руки и ноги запасной тетивой лука. Лошадь лысого начала приходить в себя и, покачиваясь, встала на ноги. Нужно привязать лошадь от греха подальше, а то начнет чудить от испуга. В это время прибежал Первый.
— Господин, я спрятал гвельфа в кустах. Там его лошадь привязана, я свою тоже там оставил.
— Сними с лошадей седла и подбери оружие.
Шак начал сноровисто снимать седла и чересседельные сумки с убитых лошадей.
— Теперь давай их вниз сбросим, — приказал я, и мы вдвоем столкнули первый труп в ущелье.
С моей лошадью пришлось повозиться, но и она вскоре полетела вниз. Лошадь лысого окончательно пришла в себя, и мы положили пленника поперек ее седла. Я быстро осмотрел место побоища и, как сумел, заровнял ногой следы крови. Шак перевел лошадь с пленным на другую сторону ущелья. Я переправился следом за ними. На той стороне моста мы погрузили труп гвельфа на его лошадь и свернули в лес вдоль ущелья. Продираясь сквозь кусты, мы отошли от тропинки примерно с километр и остановились на площадке, окруженной валунами.
— Раздень и обыщи труп, — дал я задание шаку, а сам занялся лысым.
Тот все еще находился без сознания, и мне пришлось отливать его водой из фляги, шлепая по щекам. Наконец пленный пришел в себя. Радости это ему не принесло. При виде меня глаза лысого полезли на лоб, и он прямо на спине шустро пополз в сторону, пока не уперся головой в валун на краю площадки. Я явно приводил в ужас лысого.
— Ты кто? — задал я идиотский вопрос, склонившись над пленником.
Каков вопрос, таков и ответ: лысый недолго думая плюнул мне в лицо и разразился тирадой на незнакомом мне языке. Язык показался мне диалектом меранского, в котором встречались понятные слова.
— А теперь повтори то же самое, только по-мерански, — сказал я, вытерев плевок со своего лица, и пнул лысого ногой в печень.
Лысого скрючило от боли, и он закашлялся. Я подождал, пока он оклемается, и задал вопрос снова. Пленный заголосил теперь уже по-мерански:
— Ты выблядок, сын шлюхи! Рано радуешься, тебе отомстят за меня. Мой отец с тебя живого шкуру сдерет, потом сожжет, как твою мамашу!
Я заткнул этот фонтан новым ударом в печень. Парень явно признал во мне своего смертельного врага. Причем ни на секунду не сомневается, что его враг именно я.
— Еще раз спрашиваю, ты кто, урод? — обратился я к пленнику.
— Делаешь вид, что не говоришь на тари? Думаешь, Ингур, что тебя не узнали? Да ты точная копия своего ублюдочного отца. Я сначала засомневался там, в купальне, пока не увидел татуировку у тебя на руке и родовой знак на груди, — выдал лысый.
51 
