Последние отзывы

  23  

— Крик был? — резко спросила Кякшт.

— Никакого, — отмахнулся масон. — Как вы хотите, чтобы астральное тело физически кричало? Бояно снял солдата с караула и отпустил спать, и сам улегся спокойно. Утром к нему приходит хозяйка, неся кувшин свежего молока, и приговаривает: спасибо, офицер, что ты убил ведьму. Что такое? Он бежит в крайнюю избу. Там лежит его красавица с рассеченным лбом; когда он взошел, открыла глаза, в упор посмотрела на него и испустила дух.

— И что с ним потом было? — спросил Поленов.

— Он поступил потом в монастырь, отмаливал грех, а выйдя из монастыря, занимался оккультными науками, — пояснил Остромов. — Но этот случай описан не только им, я думал, вы знаете… Любопытно, что именно последний взгляд ведьмы — так называемый ultima spiritus, дух испущенный, — не возымел на него действия. Ваш вопрос, — отнесся он к Поленову, — изобличает знание этой закономерности: тот, при ком умирает ведьма, либо принимает ее дар, либо бывает ею проклят. Мирной кончины для ведьмы нет. Как вы полагаете, господа, отчего при последнем вздохе она не смогла причинить вреда Бояно?

— Оттого что все это чушь, — сказал Беленсон, чтобы успокоить самого себя.

— Очень возможно, — вежливо кивнул Остромов. — Будут ли иные мнения?

Все посмотрели на Беленсона, как на идиота.

— Вероятно, она утратила дар от удара, — попытался Поленов развить успех.

— В высшей степени точно, — обрадовался Остромов, умевший выделить в любой компании самого несчастного и его завоевать в первую очередь, а там пойдет. — В высшей степени, но с важным добавлением: удар нанесен был в астрому, дуальное психо-духовное тело. И оттого он оказался смертелен, хотя и наносился тупым предметом. Удар, полученный в астральном состоянии, может лишить любых дарований, и вы знаете, конечно, что безумие Гельдерлина началось с выхода его из тела в астральном состоянии. На пути к той, которую он называл Диотимой, ему встретился как бы ворон, хотя сегодняшний исследователь, не колеблясь, сказал бы, что это лярва. Об этого ворона он резко ударился, потерял ощущение пространства, упал на льдистую землю и едва добрался домой, после чего рассудок начал изменять ему. Нет сомнения, что эта же лярва явилась Эдгару По. В нынешней классификации она упоминается как larva corvi, не высшая из лярв, но противнейшая.

— Лярва? — переспросил Ломов.

— Также личина, — успокоил его Остромов. — Но личина сейчас малоупотребительна. Чем далее, тем более братья переходят на универсальную добрую латынь.

— Но я никогда не слышал о лярвах, — настаивал Ломов.

— Лярвой в русских деревнях зовут кликушу, — сказал полковник. — Лярва, курва, стерва…

— Larva пришла из Рима, — опроверг Остромов. — Мы расходимся, конечно, в определении ее природы. Фергюсон полагал, что это душа злодея, тогда как Амантис — что это всего лишь неосуществленное его желание, поскольку в его системе только неосуществленное имеет материальную силу. Сбывшееся желание умирает, несбывшееся вечно. Красивый взгляд, не правда ли? Однако что бы это ни было, лярва всегда караулит астрому, собираясь занять тело. Известны случаи, когда астрома, вернувшись, находила тело занятым, и тогда ей приходилось ждать по несколько месяцев. В ночь св. Вальбургии лярва не может остаться в теле, и только тогда астрома возвращает себе принадлежащее ей по праву. Именно этим, — любезно кивнул он Игорьку, — объясняется огромное количество исцелений, отмеченное в клинике Шарко в первую декаду мая.

— Se non e vero e ben trovato!^[2] — воскликнул Михаил Алексеич. — И вы владеете экстериоризацией?

— В ней нет ничего сложного, нужно только соблюсти условия, оградиться формулой и проследить, чтобы рядом был не менее опытный брат. Поверьте, я не из самых низких в иерархии, но в одиночку не решился бы.

— Можно ли этому научиться? — воскликнул Беленсон. — Я, право, поучился бы! Когда меня распекает мерзавец Печенкин, как бы хорошо: тело стоит, слушает, кивает, а душа полетела в Петергоф!

— Если ваш Печенкин имеет степень ниже пятой и готов отогнать лярв, отчего бы нет? — пожал плечами Остромов.

— Он не имеет степени, он редактор в издательстве «Прибой», где я имею несчастье переводить немецкую дрянь.

— Никогда не знаешь, кто какой степени, — засмеялся полковник. В этот момент снова пробрякал звонок, и Михаил Алексеевич пошел открывать.

  23