Последние отзывы

  90  

— Ребята, ребята! — пытался Волошин урезонить расшалившуюся тусовку. — Вы же так и не выбрали! Напоминаю: если вы не выберете одного, придется посадить всех!

Это отрезвило собравшихся. Олигархи тяжело плюхнулись на стулья и налили себе лимонаду.

— А я знаете как умею? — сказал Лесин, отдуваясь. — Я вот какую знаю: давайте, выставляйте кулаки! Все выставили пухлые кулачки.

— Не один, оба! — командовал Лесин. — Ты, Лисин, не отвиливай! — подбодрил он почти однофамильца. — А теперь поехали: шла кукушка мимо сеток, а за нею стая деток, все кричали: «Кукумак, убирай один кулак!»

Церемония была действительно сложной, как и большинство лесинских церемоний, и такой же юридически безупречной. Ткнутый пальцем в итоге очередного произнесения «Кукушки» убирал один кулак. Кто первым оставался без кулаков, тот выходил. Последними с кулаками остались, естественно, Гусинский и Березовский. Напряжение нечеловечески возросло.

— А я еще вот какую знаю, — быстро затараторил Березовский. — Шел крокодил, трубку курил, трубка упала и написала…

— Не сбивай, Боря, — сквозь зубы сказал Лесин. — У нас общие правила для всех.

Гусинский обреченно зажмурился.

— …Все кричали: «Кукумак, убирай один кулак!» — закончил Лесин. Березовский вышел. Гусинский остался.

— Ты знал, ты знал! — кричал Гусинский. — Это несчитово! Все подстроено! Это ты, Чубайс, наглая рыжая морда!

Чубайс отвернулся. Он никогда не мстил обреченным и только жалел, что однокашник проигрывает так некрасиво. Это клало тень на профессию.

— Ладно, Вован, — сказал Ходорковский. — Все было честно, все видели.

— Ну почему всегда я! — расплакался Гусинский. — Как обыск, так у меня, как в масках — так у меня!

— Да хоре, Вова! — не выдержал Евтушенков. — Чего ты как маленький! Ты же сам попросил, чтобы к тебе пришли в масках! Ты их сам заказал, чтобы рейтинг поднять! (Имелся в виду забавный эпизод, когда в офис Гусинского явились веселые гости в масках зайчиков, белочек и трех поросят, чтобы немного развеять олигарха, чье угрюмое оппозиционное бурчание всем надоело.)

Гусинский понял, что отступать некуда. Он приготовился проигрывать с достоинством.

— Ну хорошо, — сказал он важно. — Уговорили. Но только на моих условиях.

— Какие условия? — насторожился Волошин. — Если отдельные олигархи думают, что могут диктовать свои условия государству, то государство им очень скоро докажет совершенно обратное…

— Не надо, Саша, — отмахнулся Березовский. — Все свои. Говори, Володя, свои условия.

Все-таки никто не знал, на каком количестве осаленных олигархов остановится Путин, и следовало на всякий случай оговорить пристойную обстановку.

— Во-первых, не больше чем на четыре дня, — важно начал Гусинский, вообще очень любивший общее внимание. Он почувствовал, что в его положении есть существенные плюсы: теперь все остальные олигархи перед ним как бы слегка виноваты, он мученик и может диктовать условия. — У меня переговоры.

— У всех переговоры, — крикнул Абрамович.

— Ладно, ладно, — записал Волошин, имевший указание не слишком перечить олигархам, когда они наконец изберут агнца на закланье. — Четыре дня.

— Или даже три, — нажал Гусинский.

— Первое слово дороже второго! — рассердился Волошин.

— Первое слово съела корова, — с достоинством парировал Гусинский.

Олигархи одобрительно зашушукались. Вообще с тех пор как Гусинского решили закласть, его авторитет неуклонно возрастал. Березовский ему даже немного позавидовал и решил, что в следующий раз надо будет посчитаться как-нибудь так, чтобы подставиться самому.

— Итак, на три дня, — продолжал Гусинский. — Мобильник, конечно, сохраняется, это вне обсуждения…

— Мобильник не положено, — виновато сказал Волошин. — Холодильник.

— Да, холодильник, телевизор — это само собой, это я даже не упоминаю. Номер желательно двухместный, — Гусинский из книг знал, что в одноместном скучно.

— Двухместных нет, — покраснел Волошин. — Только трехместные.

— Да вы что! — возмутился Гусинский. — Совершенно уже деградировали, вообще! Двухместных номеров нет! У нас правовое государство или что?

— Знаешь, Володя, ты не заносись, — отечески сказал Волошин. — Ты все-таки не на курорт едешь. Еще девочек закажи.

Олигархи подло захихикали. Перемены их настроений, как и во всяком детском сообществе, были стремительны: недавний кумир немедленно обращался в изгоя.

  90