Последние отзывы

  54  

Значит, он действительно напустил на нее охрану? А если принять во внимание его бесцеремонность, они, наверное, не столько охранники, сколько шпионы. Наверное, женщина, гордая и независимая, возмутилась бы такой бесцеремонностью. А Эмма? Она сказала себе, что если здесь не настолько безопасно, как он ей сказал, и если вампиры нападут снова, то ей не понадобится их опережать – достаточно будет опередить шпионов, которые прячутся в кустах.

Ей не удалось разжечь в себе праведный гнев – и она какое-то время бродила вокруг замка, а потом наткнулась на беседку. Ее окружали полевые цветы, которые распустились днем, а теперь казались увядшими и жалкими. «Я их прозевала. В моей жизни всегда так».

Все равно ей понравилось сидеть здесь, глядя на затянутое туманом озеро – или залив, или что это было. Это немного напомнило ей дом.

При мысли о доме Эмма зажмурилась. Как бы она снова хотела там оказаться!

Она вскочила на парапет беседки и начала ходить по нему, наматывая круг за кругом и вспоминая все то, что с ней произошло. До этой поездки она мечтала о чем-то большем. Теперь, оторванная от дома, она поняла, насколько хорошо ей жилось. Да, ей было одиноко, не хватало спутника жизни. Однако теперь, когда ей каждый день приходилось иметь дело с властным мужчиной, который держал ее в плену, она понимала, что прелести спутников жизни весьма преувеличивались.

Да, порой она ощущала себя чужой, не знала, куда смотреть и что делать, когда ее тетки начинали яриться на вампиров, но достаточно часто этого чувства у нее не было. Конечно, они безжалостно ее дразнили, но, глядя назад, она вдруг поняла, что они дразнили всех без исключения. Например, ее тетку Мист. Много лет назад, после происшествия с предводителем мятежных вампиров, в ковене ее прозвали вампирской подстилкой. «Как оторвать Мист от вампира? Фомкой!»

Эмма изумленно приоткрыла рот. Пусть с ней обращались иначе – но с ней не обращались как с чужой! Неужели ее собственная неуверенность в себе повлияла на то, как она к ним относилась? Она вспомнила тот день, когда ей обожгли руку, – но даже это она увидела иначе. Сначала воспоминание снова потрясло и ранило ее. А теперь она вспомнила две детали: Реджин выскочила за ней – и задрожала из-за того, что чуть было не опоздала. А Фьюри заявила всем, что Эмма точно такая же, как они все.

Эмма почувствовала, что ее губы изогнулись в улыбке. Это сказала Фьюри! Их королева.

В ней начало подниматься возбуждение. Ей захотелось как можно скорее вернуться домой и посмотреть на него новыми глазами. Теперь ей мучительно хотелось оценить по достоинству все то, что она воспринимала как нечто само собой разумеющееся – или чего вообще не замечала. Ей хотелось заснуть в окружении уютного стрекотания насекомых дельты и воплей родни. Ей хотелось укрыться одеялами на своей собственной девичьей кровати, а не на массивном ложе Лахлана. У нее возникло чувство, что символы резьбы расскажут какую-то старинную историю – и, помоги ей Фрейя! – ей стало казаться, что, находясь в этой кровати, она может и сама стать частью этой истории…

Когда Эмма закружилась вокруг колонны, ей в ладонь впилась большая заноза. Раньше бы она завыла от боли, теперь просто вздохнула. «Все относительно». По сравнению с пропаханной словно огородная грядка грудью это было мелкой неприятностью.

Наклонив голову, Эмма рассматривала занозу и хмурила брови. Сегодня она видела Лахлана во сне… Они занимались любовью.

Ее волосы рассыпались по постели, бедра безостановочно вздымались под ним, грудь прижималась к грудной клетке Лахлана. А сама она жадно тянула его кровь…

Эмма пошатнулась, когда воспоминание вдруг резко оборвалось, и растерянно заморгала.

На рассвете Эмма не вернулась.

Охранники проследили, как она вошла в дом, и после этого защитили все двери, но только спустя час после отчаянных поисков Лахлан обнаружил ее: она спала, свернувшись калачиком в чулане под лестницей, где хранились щетки и ведра. Неужели она догадалась, что лежавшие там нашатырь и полироли скроют от него ее запах?

Обнаружив ее, дрожащую на пыльном полу, он заскрипел зубами – его тревога моментально перешла в гнев.

– Проклятие, Эмма! – рявкнул он, подхватывая ее на руки. О чем она думала? Он составит список правил, и, Бог свидетель, она…

Солнце хлынуло в холл – и Лахлан стремительно бросился в угол, прикрывая Эмму своим телом.

– Закрой гребаную дверь!

  54