Особенно,... 
56 
Дженни посмотрела на Кейджа. Потом со значительным шлепком бросила на дорогу свой чемодан.
— Прекрасно, просто замечательно… Неплохой трюк, мистер Хендрен. Только интересно, чего вы хотели этим достичь?
— Именно того, чего и достиг. Извлечь тебя из этого автобуса и не дать сбежать, словно испуганному кролику.
— Возможно, я и есть кролик! — воскликнула она, давая волю слезам, душившим ее еще с момента сцены в пасторском доме.
— Что было у тебя на уме, Дженни? Ты хотела сбежать в Даллас и сделать аборт?
Она сжала руки в маленькие кулачки:
— Как ты мог даже предположить такое!
— Тогда что? Какие твои намерения? Ты собиралась родить ребенка и отдать его?
— Нет!
— Спрятать его? — Он шагнул к ней ближе. Ее ответ на следующий его вопрос значил для него многое. — Ты не хочешь этого ребенка, Дженни? Ты стыдишься его?
— Нет, нет, — простонала она, закрывая живот обеими руками. — Конечно, я хочу его. Я уже люблю его.
Кейдж облегченно расправил плечи, однако в его голосе по-прежнему звучали сердитые нотки.
— Тогда зачем ты трусливо бежала отсюда?
— Я просто не знала, что мне делать. Твои родители дали мне ясно понять, что мне у них не место.
— И что?
— Что? — Она вскинула руку в сторону умчавшегося междугороднего экспресса. — Не каждый обладает достаточной смелостью или безумием, чтобы преследовать междугородний скоростной рейсовый автобус. Или мчаться со скоростью чуть меньше ста пятидесяти километров в час на мотоцикле по шоссе. Я не могу быть такой, как ты, Кейдж. Тебя не волнуют городские слухи. Ты живешь в свое удовольствие. — Она развела руками. — Я не такая. Меня, представь себе, заботит то, что люди обо мне подумают. И я боюсь.
— Чего? — поинтересовался Кейдж, воинственно выставляя вперед подбородок. — Города, полного ограниченных умишек? Да какой они могут причинить тебе вред? Что они сделают? Будут распускать о тебе слухи? Презирать тебя? И что с того? Ты справишься гораздо лучше, если вообще обойдешься без людей, способных на это. Или ты боишься того, что они очернят имя Хола? Я тоже не хочу, чтобы некоторые справедливые предположения марали его память. Но Хол мертв. Он никогда ни о чем не узнает. А дело, которое он затеял, будет продолжаться. Ты же, наверное, и сама поняла это, когда занималась организацией сети помощи политическим беженцам. Ради бога, Дженни, не суди себя строго. Ты сама — свой самый большой враг.
— И что ты предлагаешь мне делать? Вернуться к тебе в офис на работу?
— Да.
— Ага, и щеголять моим положением?
— Гордиться им.
— Зная, что моего ребенка будут обзывать обидными прозвищами всю его жизнь?
Кейдж твердо указал пальцем на ее пока еще плоский живот.
— Любой, кто скажет об этом ребенке хоть одно плохое слово, серьезно рискует жизнью.
Она почти улыбнулась его свирепости:
— Но ты же не сможешь постоянно быть рядом с ним, чтобы защитить. Ребенку нелегко будет расти в маленьком городке, где всем известно его происхождение.
— Думаешь, ему будет легче расти в большом городе, где его мать вообще никого не знает? К кому ты сможешь обратиться за помощью, Дженни? По крайней мере, враждебные лица, окружающие тебя в Ла-Боте, знакомы тебе.
Это было правдой. Дженни не хотела признать, насколько переезд в другой город без денег, работы, места для ночлега, без друзей и родственников ужасал ее.
— Тебе не кажется, что настало время показать свой характер, Дженни?
Она вскинула голову.
— Что ты имеешь в виду? — строго спросила она.
— Ты позволяла другим людям принимать за тебя решения с тех пор, как тебе исполнилось четырнадцать.
— Мы уже говорили об этом несколько месяцев тому назад. Я попыталась взять свою судьбу в свои руки. Взгляни, что я наделала, в какой грязи, в каком хаосе я очутилась…
Он выглядел оскорбленным.
— Мне показалось, ты сказала, что та ночь любви была лучшей в твоей жизни. Твой ребенок будет живым подтверждением ее. Неужели ты и вправду считаешь это хаосом и грязью?
Она наклонила голову и прижала руки к животу.
— Нет. Это было прекрасно, замечательно. Я благоговею при мысли о ребенке. Благоговею и склоняю голову перед таким чудом.
— Тогда сохрани это ощущение. Возвращайся в Ла-Боту со мной. Роди этого чудесного ребенка и смотри свысока на всех, кому это не понравится.
— Даже на твоих родителей?
56 
