Глава 30

Ромашка смотрела по сторонам, но то, что она видела, все больше казалось ей нереальным, словно она спала и никак не могла проснуться. Совсем недалеко на земле лежала огромная металлическая конструкция - рухнувшее колесо обозрения, дальше - другие аттракционы, с трудом узнаваемые, нелепо валялись на асфальте. Маленькая детская карусель единственная осталась практически неповрежденной, но выглядела совершенно нелепо посреди этого хаоса, в который превратился теперь и парк, и окружающий его город.

Зачем-то поглубже натянув шапку, Ромашка направилась к костру. Две пары глаз - голубые и серые - неотрывно следили за ее приближением. Девушка же все еще оглядывалась, видела перед собой останки разрушенных зданий и все не могла поверить, что это наяву.

- Выспалась? - спросил Тур, когда она подошла.

Ромашка кивнула.

После завтрака мужчины покинули лагерь, оставив лишь нескольких часовых. Были еще пленные солдаты, которых поместили в уцелевшем помещении с зарешеченными окошками и тоже постоянно сторожили, да только Ромашка о них не знала.

Перед тем, как уйти, Мирослав попросил Тура:

- Ты Ромашке скажи, чтоб не ходила никуда отсюда.

- А чего сам не скажешь? - удивился Тур.

- Тебя как брата она скорее послушается, да, Ромашка? - Мирослав с улыбкой посмотрел на нее. - Я уже раз пригрозил, что ты ее накажешь, и что из того вышло?

Когда лагерь опустел, Ромашка забралась по металлическим трубам на поваленное колесо обозрения и уселась там, словно птичка на жердочке. Она думала о том, много ли погибло людей, успели ли их похоронить, куда дели всех раненных? Иногда она слышала голоса вдалеке, а однажды вздрогнула, потому что тишину порвал громкий звук выстрела, многократно повторенный эхом.

Ромашка долго сидела, глядя вокруг. Ей хотелось пойти и посмотреть своими глазами на город сверху, забравшись на какую-нибудь стену, но хотя Ромашка и считала, что с нею ничего бы не случилось, благоразумие удержало ее от такого поступка. Поэтому, девушка ограничилась тем, что прошлась по опустевшему лагерю.

Она заметила, что из-под широкого шатра, шатаясь, вышел человек - высокий, широкоплечий, настоящий великан. Человек этот был ранен - под накинутым на плечи тулупом виднелись повязки, лицо исцарапано, движения неуверенные. "Значит, раненые в том шатре" - подумала Ромашка и подошла ближе, чтобы поглядеть - не нужна ли ее помощь. Человек тем временем сел на землю, вытянул ноги и подставил лицо солнечным лучам. Дышалось ему тяжело - видно много усилий потратил, чтобы выбраться наружу. Заметив девушку, мужчина, щурясь, долго приглядывался к ней, потом спросил сипловатым голосом:

- Ромашка? Из Вестового?

Девушка удивленно округлила глаза, а мужчина усмехнулся:

- Да ты не удивляйся. Я тебя первый раз вижу, просто если с войском девка молодая идет - об этом узнают быстро.

Он помолчал немного, потом спросил:

- Ты в этом городе жила? - девушка кивнула, человек хмыкнул: - Да… Вот оно как - всяко бывает.

Ромашка еще немного постояла перед ним, потом думала пройти мимо воина в шатер, да тот остановил ее жестом.

- Не надо. Нечего тебе там делать. Лучше помоги мне полог закрепить, а-то ребята вон говорят, что душно.

Ромашка отогнула полог, закрепила, чтоб не опускался. Воин больше не заговаривал с ней, и девушка решила отчего-то, что ее общество неприятно. Она пошла прочь, но еще долго чувствовала внимательный взгляд, направленный в спину.

Невзор, назначенный кашеваром, уже готовил обед, и Ромашка села неподалеку от костра. Ее помощь не требовалась. Ясное дело: в поход шли - на женщин не рассчитывали, и все обязанности были распределены между мужчинами. Для Ромашки пока не находилось никакого занятия. "Усидишь тут в лагере, когда делать нечего" - думала девушка, глядя, как Невзор помешивает в котле аппетитно пахнущее варево.

Когда мужчины пришли на обед, Ромашка не увидела ни Тура, ни Мирослава.

- Они на завалах остались работать, - сказал ей молодой Светел из Вестового. - Их там человек десять. Кажется, нашли кого-то.

Ромашка выслушала и отошла. Взяв свою порцию каши, девушка долго ковыряла ее ложкой, думая о том, что происходит сейчас там, на развалинах.

Сивер тоже не вернулся в лагерь на обед. И хотя на вокзал, к городским, никто его не звал, Сивер пошел туда по собственной инициативе, хотя особенной симпатии к здешним мирным жителям не испытывал, скорее даже наоборот.

  129