Особенно,... 
50 
– Могла бы, – согласилась Сара.
По ее тону Кейс понял, что развивать эту тему она не намерена.
– А где карта сейчас? – спросил Кейс.
– Не знаю.
– Наверно, это секрет?
– Нет. Я действительно не знаю, – спокойно ответила Сара. – Последний раз я ее видела – и Хэл тоже – несколько лет назад, осенью, когда он отправился на поиски серебра.
– И после этого он не вернулся?
– Да.
– А как он умер?
– Этого я не знаю.
– Но ты уверена, что он мертв?
– Да.
– Почему?
– Коннер пошел по следам Хэла и нашел его мертвым. Он похоронил его там, где нашел.
– Очень странно, что мужчина в расцвете лет вдруг ни с того ни с сего умирает, – как бы между прочим заметил Кейс.
– Хэл был более чем в три раза старше меня.
Кейс бросил взгляд на Сару. Он попробовал представить себе человека, который был мужем этой умненькой, симпатичной девушки, хотя по возрасту годился ей в дедушки.
Нечего удивляться, что Сара не хочет об этом говорить, подумал Кейс. Очень сомнительно, чтобы у мужчины столь солидного возраста хватало терпения иметь дело с такой юной женой.
– Странно, почему твой брат не принес карту, – после некоторого размышления сказал Кейс.
– Он принес и привел то, что нужно для жизни, – лошадь, шинель, продукты и оружие.
Кейс представил себе хижину Кеннеди десять на четырнадцать футов. Сделана очень примитивно. В окнах нет стекол. Пол земляной, на котором постоянно оставались следы, когда Сара готовила, занималась стиркой или ухаживала за больными тварями.
Хижина вряд ли отличалась бы чем-то от могилы, если бы Сара как-то не облагораживала ее своим присутствием и тем, что делала. Травы, которые сушились в углу; можжевеловые ветви, которыми были набиты матрацы; аромат свежего кукурузного хлеба или свежевыстиранного белья – все это наполняло хижину жилыми запахами.
– Тебе, должно быть, непросто было растить мальчишку без помощи мужчины, – сказал Кейс.
– Коннер стал хорошим охотником. Я тоже неплохой стрелок.
– А как твой муж?
– Он большей частью занимался поисками сокровищ. А пищу он находил обычно на столе, когда возвращался домой.
Но дома его интересовала не только пища. Сара старалась не вспоминать о том, что было. Правда, иногда она просыпалась в холодном поту от кошмарных сновидений.
– Как долго Хэл искал серебро? – спросил Кейс.
Сара пожала плечами:
– Все время, пока я знала его, и несколько лет до этого.
– Эта карта, должно быть, стоит не больше горсти бобов.
– Почему?
– Он ничего не нашел.
– Хэл пил.
Эти слова сказали Кейсу больше, чем если бы Сара стала подробно рассказывать о своем муже.
– Когда он трезвел, он не мог вспомнить ничего из того, что было, – добавила Сара.
– Ты хочешь сказать, что он нашел сокровища, а потом забыл, где именно?
– Да.
– Нужно быть действительно мертвецки пьяным, чтобы забыть, где ты нашел сокровища.
– Когда Хэл пил, он был слеп, глух и нем, как скала, – мрачно сказала Сара.
Кейс посмотрел на нее краешком глаза. Наблюая за девушкой последние несколько недель, он пришел к выводу, что ей не более двадцати лет. Возможно, чуть меньше. Но когда Сара говорила о муже, она становилась похожей на вдову, которая по крайней мере вдвое старше.
– Если Хэл нашел сокровища, а потом снова их потерял, то карта здесь мало поможет, – после паузы сказал Кейс.
– Здесь неуместны всякие «если». Я знаю, что Хэл нашел сокровища.
Уверенность, с которой прозвучали слова Сары, заставила Кейса остановить Сверчка. Он повернулся в седле и уставился на Сару.
– Почему ты так уверена? – спросил он.
Сара сняла одну из перчаток и сунула руку в карман брюк. Затем протянула руку Кейсу.
На ее ладони лежали два реала. Несмотря на то что монеты потускнели от времени, в некоторых местах, которые кем-то были очищены от налета, они поблескивали серебряным блеском.
– Ты не хочешь теперь изменить свое решение и согласиться на половину сокровищ, вместо того чтобы взять половину ранчо? – спросила Сара.
Он посмотрел на монеты, затем перевел взгляд на окружающий пейзаж.
– Нет, – ответил он. – Не все купишь за деньги. Владей серебром сама.
«Но я не хочу этого, – мрачно подумала Сара. – Как и ты, я хочу быть на этой земле».
Однако половина ее столь любимого ранчо принадлежала Коннеру.
А вторая половина скоро перейдет к человеку, который не верит ни в смех, ни в надежду, ни в любовь.
50 
