Последние отзывы

  56  

— Зачем вам это, Илья Степанович? — спросил он, имея в виду цель моего визита.

— Деньги! — сознался я.

— Ожидал, скажете: для просвещения масс! — улыбнулся митрополит. — Хорошо, что не врете. Вы бедны?

Я вздохнул: через мои руки в последний месяц прошли громадные суммы — и бесследно для владельца рук. Продажа плазмы провалилась — пошла в уставный фонд акционерного общества, из казны я ничего не получал — местная бюрократия все еще что-то согласовывала; из имущества у меня имелось три смены одежды, считая камуфляж, две пары белья и пустой особняк, требующий ремонта. Плюс кузены, которых я вытащил в Петроград, и потому обязан был кормить. Я жил в долг, благо пока давали. Отказ митрополита грозил финансовой катастрофой.

— Алчность — большой грех! — продолжил Сергий. — Иван Павлович отличался бескорыстием.

Митрополит знал мою тайну, я не удивился. Церковь нередко осведомлена лучше спецслужб.

— Дядя оставил детей без средств, — сказал я. — Мне пришлось взять их под опеку.

— Они молоды и могут работать! — возразил Сергий.

— Родители не должны содержать взрослых детей, — согласился я. — Однако дать им образование — их долг. По смерти матери брат оставил университет и пошел в армию, чтоб кормить сестру. Ула окончила начальную школу, профессии у нее нет. Если она выйдет замуж, содержать ее будет супруг, а если не выйдет? Деньги, как оружие, могут нести зло и добро; все зависит, в чьих они руках.

— Какое добро несете вы?

— По соглашению с партнерами десять процентов прибыли пойдут на богоугодные дела — на приюты, дома призрения и больницы. Помимо коммерческих сеансов для обеспеченной публики, каждый кинотеатр станет устраивать показы для детей и стариков по символическим ценам. Одна установка будет ездить по больницам, домам призрения и приютам и демонстрировать фильмы совершенно бесплатно.

— Что вы намерены показывать детям? — сощурился Сергий.

— Что одобрит церковь, — заверил я.

— Хотите сделать из нас цензора?

— Скорее наставника. Надеемся, что наставник будет строг, но справедлив. Фильмы предназначены не для монахов.

— Хитер! — засмеялся митрополит. — Согласен! Присылай, поручу клирикам смотреть. Представляю, как они обрадуются! — Сергий вздохнул. — У меня к вам просьба, Илья Степанович! Скоро век, как мы пребываем без канонического единения с Русской церковью. Хотели бы знать, как она живет.

— «Вестник Московской патриархии» сойдет?

— Хотя бы!

— Возьмите! — Я протянул митрополиту пакет. — Подборка номеров за последний год. На диске при плазме есть документальные фильмы, в том числе о святых местах: Иерусалим, Вифлеем, Назарет… В инструкции написано, как отыскать.

— Если вас прогонят с военной службы, — сказал Сергий торжественно, — приходите к нам! Место найдем!..

Открытие кинотеатров состоялось одновременно. Основную работу взяли на себя партнеры, но и мы потели. Никто, кроме меня, не мог обучить персонал умению пользоваться плазмой, а таких людей требовались десятки. С первого взгляда немудреная вещь, но это для человека нашего времени. А если компьютер и телевизор в глаза не видел? Я составил подробную инструкцию и провел ряд практических занятий. Пацаны (я велел брать именно их) впитывали науку, как губка, лица их горели восторгом. Еще бы! Оказаться при таком деле! Мало того, что жалованье хорошее, так вся округа завидует: фильмы смотрит бесплатно! Возникла и неожиданная проблема. Клирики Сергия резали репертуар, как траву серпом, мне пришлось обратиться к митрополиту — половину зарезанных воскресили. Невинный «Аватар» в воскрешенные не попал. На мой вопрос: «Почему?» — был дан лаконичный ответ: «Про чертей!» Епархия рубила фильмы с постельными сценами, те, где отрицали бога; под секвестр пошли американские комедии и затесавшиеся в список ужастики. Последние было не жалко. Уцелевших фильмов все равно хватало, проблем с правообладателями я не опасался. Случись здесь адвокат из США, он умылся бы соплями: закона о защите авторских прав в стране не существовало, а про вступление в ВТО никто не думал.

Кинотеатры открылись при аншлаге. Реклама сделала дело. На предварительный просмотр пригласили журналистов, те разразились восторженными рецензиями, к кассам выстроились очереди. За билет драли рубль, это было неимоверно дорого, но их расхватывали в считаные минуты. Спекулянты перепродавали билеты, снимая жирный навар. Меня зазывали в гости знатнейшие семейства, жаждавшие увидеть человека, «открывшего России Старый Свет». Увернуться от таких приглашений было невозможно, да и партнеры не советовали, я приходил и изображал статую. Статуи, как известно, не говорят, они улыбаются. Рот открывать я опасался: сморозить несуразицу было проще простого. Молчание воспринимали как таинственность, это разжигало интерес. Девицы со мной жеманничали и заговаривали о возвышенном. Их ужимки вгоняли в тоску и рождали желание сбежать, что я осуществлял при первой же возможности. Будь моя воля, я не вылезал бы с полигона, но приличия требовали появлений в свете. Я ведь стал ари! Некогда, читая «Войну и мир», я не понимал терзаний Болконского: чего ему не живется в богатстве? Чем не угодил высший свет? Теперь понимал. Фальшивые улыбки, фальшивое радушие, искренний интерес только к состоянию и чину.

  56