Особенно,... 
30 
Бев всегда убирала дом к прибытию гостей. Конечно, это глупо, утром все равно останется ужасный беспорядок: липкие стаканы, переполненные пепельницы, а на кушетках и стульях Будут лежать перепившиеся гости.
Эмма подумала: как, наверное, хорошо просидеть всю ночь, Разговаривая, слушая музыку, смеясь. И никто не велит тебе ложиться спать или идти мыться.
Вздохнув, девочка перевернулась на спину и тут услышала шаги мисс Уоллингсфорд. Эмма собралась закрыть глаза, но передумала. Возможно, мама и папа пришли взглянуть на нее и Даррена. Тогда она сделает вид, что проснулась, и попросит их рассказать, как идет вечеринка.
Однако шаги удалились. Сев в кровати, девочка прижала к себе Чарли. Ей нужно общество, хотя бы на минуту-другую. Она хотела поговорить о вечеринке, о поездке в Нью-Йорк, узнать, какая песня сейчас звучит. Так она просидела какое-то время, сонный ребенок, освещенный веселым ночником в виде Микки-Мауса.
Эмме вдруг показалось, что она слышит плач Даррена. Выпрямившись, она затаила дыхание. Нет сомнения, это кричит ее брат. Девочка соскользнула с кровати, засунув Чарли под мышку. Она посидит с Дарреном, пока тот не успокоится, и оставит Чарли, чтобы он до утра присматривал за малышом.
К удивлению Эммы, в коридоре было темно, хотя здесь всегда оставляли свет на случай, если ей захочется ночью сходить в туалет. На пороге спальни она на мгновение представила себе тварей, которые затаились в темных углах, и Эмме захотелось остаться в комнате с улыбающимся Микки.
Но тут Даррен зашелся плачем, и она вышла в темный коридор. В углах ничего нет. Совершенно ничего. Ни чудовищ, ни привидений, ни зубастых тварей. Одна темнота.
Внизу пели «Битлз».
Эмма облизнула губы. Пока она добралась до спальни Даррена, ее глаза привыкли» к темноте. Дверь оказалась закрытой. Этого тоже не должно быть. Дверь всегда оставляли открытой, чтобы услышать, если Даррен проснется.
Эмма пошла было вперед, но тут же отскочила: ей показалось, что она увидела за стеной какое-то движение. С неистово бьющимся сердцем она вглядывалась в темноту коридора. Тени разрослись неведомыми чудовищами, и девочка покрылась холодным потом.
«Там ничего нет, там ничего нет, — твердила себе Эмма, — а в комнате надрывается Даррен».
Повернув ручку, она толкнула дверь.
«Приходите вместе, — пел Леннон, — приходите ко мне».
В спальне были двое. Один держал кричащего от страха и гнева Даррена, у второго что-то блестело в руке.
— Что вы делаете?
Мужчина обернулся. «Это не врач», — подумала Эмма, увидев шприц. Она узнала человека и поняла, что это не врач. И Даррен не болен. Второй мужчина выругался, пытаясь удержать вырывающегося Даррена.
— Эмма, — спокойно произнес мужчина, которого она знала, и улыбнулся.
У него была фальшивая, злая улыбка, а в руке он по-прежнему держал шприц. Когда мужчина шагнул к ней, Эмма бросилась прочь, слыша за спиной крик Даррена:
— Мама!
Всхлипывая, она понеслась по коридору. Мужчина чуть не схватил ее за край ночной рубашки, но рука, дотронувшись до ее щиколотки, соскользнула вниз. Эмма пронзительно вскрикнула и, добежав до лестницы, начала звать на помощь отца. Тут она запуталась в рубашке и скатилась по лестничному пролету вниз.
На кухне Бев обнаружила заказанные кем-то из гостей пятьдесят пицц. Усмехнувшись, она заглянула в холодильник, чтобы проверить, остался ли еще лед. Американцы используют его в больших количествах. Она бросила кубик в теплое вино и направилась к двери, где ее перехватил Брайан, обнял за талию и поцеловал.
— Привет.
— Привет. — Не выпуская бокал с вином, Бев сплела руки у него на затылке. — Брай, кто эти люди?
— Не имею понятия, — засмеялся он, утыкаясь ей в шею. От запаха ее волос у Брайана наступила эрекция. Двигаясь под ритм песни Леннона, он прижал Бев к себе.
— Не совершить ли нам путешествие наверх, оставив гостям весь дом?
— Грубо и некрасиво, но это лучшие слова, которые я слышу за последние несколько часов.
— Тогда…
Брайан попытался взять жену на руки, оба зашатались, вино пролилось ему на спину, а Бев хихикнула.
И тут он услышал крик Эммы.
Наткнувшись на столик, Брайан чуть не упал, однако сохранил равновесие и бросился к лестнице. Там уже собирались люди.
— Эмма! Боже мой!
Он боялся прикоснуться к ней. Изо рта девочки текла кровь, и Брайан вытер ее дрожащими пальцами. Подняв глаза, он увидел море лиц, расплывающиеся краски, все неузнаваемое.
30 
